, но когда уже пассажиром плыл с хорезмскими купцами до Волги, то снова попал в плен.
Купцы, которые подрядились доставить меня через Хвалынске море в Астрахань, опоили меня каким-то зельем и ограбили до нитки. От ядовитого зелья у меня помутилось сознание и почти полностью отбило память. Я толком не знаю, как бежал из плена и сколько времени бродил по лесам, пока не попал в Верею, а своих родителей и жизнь в плену помню только отрывками.
По лицу архиепископа было понятно, что он не очень-то и поверил в рассказанный мной мексиканский сериал, но если бы я был Ионе не нужен, то давно бы висел на дыбе в подвале какого-нибудь монастыря, а не рассказывал сейчас архиепископу жалостные сказки.
После моей исповеди Иона пригласил нас с Еремеем отобедать чем бог послал, и мы продолжили обсуждение планов на будущее уже в трапезной. Бог явно не забывал своего верного слугу, и обычному обеду архиепископа мог позавидовать праздничный стол любого европейского монарха. Вино тоже подавали не из дешевых, поэтому я не пожалел, что удостоился чести отобедать с самим владыкой Новгородским.
За время совместного застолья все ключевые моменты нашего сотрудничества с церковной властью были обговорены, поэтому мы с Еремеем, припав к руке владыки, получили архиепископское благословение на свои богоугодные дела и раскланялись.
Выйдя из резиденции владыки, я перевел дух и перекрестился на купола Софийского собора, после чего мы с Еремеем снова уселись в возок и вернулись в усадьбу Ушкуйника. Я нашел Сироту в дружинной избе, где он рассказывал знакомым о своих подвигах, и мы отправились в сопровождении Еремея осматривать свою новую недвижимость.
Усадьба покойной Марии Тучи оказалась большой, размером с футбольное поле, но очень запущенной. Любое нежилое здание быстро ветшает без человеческого присмотра, поэтому объем восстановительных работ предстоял довольно большой, но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Финансовых проблем на данный момент у нас не было, а работают новгородские плотники быстро. Закончив осмотр недвижимости, я попрощался с Еремеем, и нас Сиротой отвезли в возке на постоялый двор.
От последних событий у меня голова шла кругом, поэтому я не стал вдаваться в подробности своих визитов к Ушкуйнику и архиепископу, хотя любопытство буквально распирало моих гвардейцев. Я неосторожно проговорился, когда приказал Сироте не трепаться о моем визите к архиепископу и новой усадьбе в Новгороде, не обратив внимания на то, что за моей спиной стоит Машка, которая пришла пригласить нас на ужин. Держать язык за зубами женщины не умеют, поэтому уже пять минут все гвардейцы ломали головы над тем, что же на самом деле произошло в Новгороде. За ужином я сидел словно на иголках под любопытными взглядами своих подопечных, которые как бы невзначай пытались выведать у меня какую-то страшную тайну. Мне еще самому не удалось разложить по полочкам новую информацию и обдумать свои действия, поэтому я заявил: