— О такой охоте рассказывают позже, когда щенки подрастут, — увидев мою задумчивость, пояснила Иллин. — Без этого нельзя. Противники должны доказать, что они сильны. Ранор смертельно ранил уже не одного волка.
Ранор заговорил. Оказывается, речь лосей нам понятна — ведь слова той самки, что пыталась мне угрожать, я тоже слышала.
— Ты отощал, волк, — бросил Ранор вожаку. — Неужели хочешь напасть?
— Трудить лапы для того, чтоб дать тебе покрасоваться перед самками? Мне нет нужды доказывать свою силу. — Рууко говорил снисходительно, но загривок его встопорщился, и тело было напряжено.
— Лишняя похвальба волкам ни к чему, — добавила Рисса, выходя вперед и становясь рядом с Рууко. — Мы отвечаем за жизнь стаи всерьез, не то что вы. Кто-то из твоих самок станет добычей еще до рассвета.
Ранор, не обращая внимания на Риссу, не сводил глаз с вожака. От стада отделился еще один лось, ростом почти с Ранора.
— Йонор, — шепнула Рисса. — Брат Ранора.
— Торелл и волки Скалистой Вершины выйдут с нами биться, — сказал второй лось. — Они смелей тебя, волчишка. Они волки, а не трусливые кролики.
Рууко встопорщил шерсть. Веррна не отводила от него взгляда, Иллин рядом со мной дышала часто и прерывисто. Вожак ступил навстречу Ранору, тот шагнул вперед и остановился, увидев, что Рууко не убегает. Рууко наклонил голову, Ранор тоже. Несколько мгновений они не шевелились.
— Ну, тогда в другой раз, волчишка, — сказал Ранор и, повернувшись, зашагал обратно к самкам. Йонор последовал за ним.
Рууко встряхнулся и оглядел стаю; при виде меня он недовольно прищурился.
— Продолжаем охоту, — бросил он и повел нас прочь от Ранора и его самок к другим лосям.
Вновь мы поодиночке рассеялись между животными; на этот раз Рууко не упускал меня из виду и снова помогал Уннану. Подходящей добычи не попадалось. Наконец, уже почти на рассвете, я учуяла лосиху, явно не похожую на других. Я подобралась ближе, чтобы понять отличие: с виду-то она выглядела вполне здоровой. И тут вспомнились слова Риссы: больные суставы пахнут по-другому! Вот в чем дело! Лосиха движется скованно, а вместе со странным запахом это знак слабости!
Я осторожно подошла; сердце стучало так громко, словно билось прямо в ушах. На миг я прикрыла глаза и представила, как в прыжке вцепляюсь в бок лосихе, вгрызаюсь в шею, валю на землю… Тело напряглось, и я рванула вперед с неожиданной даже для себя стремительностью. Лосиха вздрогнула и пустилась бежать, от нее запахло испугом: она ведь знала, что я волчица и охотник. Я летела вперед стремительно и плавно, как река, и неистово, как гром, и уже почти чувствовала горячую плоть в зубах.