— Тогда уж точно подерутся! — взорвалась Франдра. — Люди снова научатся лишнему! И начнут убивать еще лучше! И захотят подчинить себе всех — как во времена Индру и Лидды!
— Значит, общение с людьми должно сделать волков лучше, — медленно проговорил Зориндру, задумчиво глядя на старую женщину. — Стоит попробовать. Но помни, Каала: если решишь остаться с людьми, обратного хода не будет. Люди переймут от волков столько, что, если вы расстанетесь, люди разрушат весь мир. Раз начав, нельзя отступать, чего бы это ни стоило тебе и твоим собратьям.
А волков тебе еще придется убеждать — ведь судьба твоей стаи навечно свяжется с судьбами людей.
Меня даже затрясло. Требовать от меня такой ответственности, когда мне не исполнилось и года… Решать за всех волков? Отказаться от матери — может, даже навсегда?..
— Что же, кроха? — склонился ко мне Зориндру. — Как ты решишь?
Я оглянулась на поле. Тали залечивала раны Пелла, Брелан с Аззуеном стояли неподалеку. Миклан лежал рядом с Маррой, гладя ее по спине и временами оглядывая — не ранена ли. Иллин подошла к молодому самцу, с которым она отгоняла Ранора, и ткнулась мордой ему в живот. Тревегг осторожно подполз к старой человечьей самке, та полезла в мешочек на поясе и дала волку жареного мяса. Двое людских малышей кинулись бороться с однолетком из стаи Древесной Тропы, и Соннен, смеясь, не отводил от них взгляда. Стая, подумала я. Стая, отдыхающая после битвы или охоты.
А стая должна быть нераздельной, даже в трудные времена.
Тали помогла Пеллу встать на ноги и обернулась к нам. Старая криана вновь положила руку мне на спину.
— Я остаюсь, — проговорила я. — Мы остаемся с людьми.
— Хорошо, — кивнул Зориндру. — Дадим этот шанс волкам Широкой Долины.
Я благодарно лизнула его в морду и склонилась перед верховными волками и старой женщиной. Затем, встряхнувшись, побежала на равнину, где меня ждали волки и люди моей стаи.