И все! Шумели гости, перебивая друг друга многозначительными шутками. Смеялись женщины. Снова и снова звучали вперемешку избитые анекдоты и высокопарные тосты. Вскоре дамам надоело сидеть за столом, и они потянули мужчин танцевать. Александра Лукьянова отнекивалась и выглядела на самом деле несколько усталой. Оксанка на правах жены лучшего друга вытащила Михаила на медленный танец.
– Ну, как у тебя дела, Антоша? – склонившись к столу через пустой стул, спросила Александра сквозь грохот музыки. – Пишешь? Миша говорил, что у тебя выставка намечается?
– Да, недели через две. Как только экспозицию сменят.
– Вы чего-то перестали к нам заходить?
– Да… как-то все времени нет, – смутился Антон. – Оксана на своем Черкизовском пропадает от темна до темна, а я… работаю… к выставке готовлюсь.
Антон всегда смущался, когда Александра Лукьянова вот так смотрела на него. Близко, просто, по-дружески. Бросив взгляд на танцующую с Мишкой Оксану, Антон в который уже раз невольно сравнил свою жену и жену друга. Саша была все еще стройной женщиной с высокой грудью, правильными спокойными чертами лица. Ей очень шла короткая прическа и неброский, но профессиональный макияж. Была она какая-то надежная, правильная. И этим очень подходила Михаилу. Они хорошо смотрелись вместе, солидно и как-то соответствовали друг другу.
Начинающая полнеть Оксанка была, не в пример Александре Лукьяновой, броской, заметной. И одевалась она не так выдержанно и достойно. Оксанка, наверное, не обладала таким вкусом, как жена Лукьянова. Художник, даже не будучи знатоком и ценителем моды, это чувствовал на своем уровне. Перебор с красками, их несочетание и их несоответствие форме. Что это, влияние Черкизовского рынка, на котором у Оксанки были три или четыре торговых точки? Наверное. Китайские и турецкие тряпки, которых у Оксаны было огромное множество, никак не котировались рядом со штучным товаром из бутиков. Впрочем, характеру Оксанки эти тряпки как раз соответствовали, в том числе и разнузданной сексуальности.
Антон иногда, когда смотрел на Сашу Лукьянову, думал о том, какая она в постели. Может, неожиданно страстная, стонет и кричит. Или такая же тихая, спокойная. Антон невольно представлял ее обнаженную под Михаилом и тут же отгонял непристойные мысли.
Домой Антон с Оксаной вернулись далеко за полночь. Перед глазами немного плыло от большого количества алкоголя. Жена всю дорогу молчала и только сжимала его локоть. Антон поглядывал на нее иногда и видел ее осоловелый взгляд, уставленный в окно автобуса. Оксана пила много, но почти не пьянела. Речь ее оставалась такой же внятной, движения ровными. Только во взгляде ощущалась вот такая осоловелость.