— Белокожая?
— Что?
— Какой у нее был цвет кожи? Белокожая или чернокожая?
— Нет… не негритянка, если вы про это. Загорелая — это да… но очки такие здоровые… чуть не всю морду закрывают.
«Поговорим попозже. Парень явно может рассказать про ее внешность и побольше».
— И что она?
— Я же сказал — говорит, не хочу ли я подзаработать.
— А вы?
— А я ничего. Смотрю и смотрю на нее как идиот. Если честно, дело мне и тогда темным показалось… Даже жутковато — подходят к тебе и суют конверт.
— И что она?
— Говорит — можешь подзаработать, если окажешь мне небольшую услугу. Ты, мол, в конце каждого месяца будешь ходить на почту, вносить квартплату и ставить номер квартиры в квадратике.
— А конверт зачем?
— Там же бабки лежали, черт их задрал… И записка с номером счета…
— И куда вы дели эту записку?
— Куда дел… выкинул, ясное дело.
— Почему?
— Номер-то я запомнил. Я все цифры запоминаю. И потом… я же понимаю, что дело темное, так что лучше бумажки не хранить. Это у меня правило такое — бумажек не хранить.
Якобссон осклабился. Винтер еле сдержался. Его душило нетерпение, но он понимал: только медленным, утомительным допросом можно что-то выудить из этого парня.
— Скажите номер.
— Что?
— Скажите номер счета, по которому вы платили. Вы же все цифры запоминаете. Вы сообщили, что должны были заплатить за два месяца и получили за эту работу пять тысяч крон.
— Не за два, а за три. И не пять тысяч, а десять. У кого здесь память страдает? — Он посмотрел на Коэна и, подмигнув, мотнул головой в сторону Винтера. — Он и сам не помнит, два месяца или три.
Коэн кивнул.
— О’кей, — сказал Винтер. — Можно услышать номер счета?
Якобссон замолчал — уставился на магнитофон и молчал. В комнате становилось жарко — Винтер почувствовал холодную струю воздуха от кондиционера. Якобссон прокашлялся.
— Это же допрос, вашу так… Человек нервничает. Ничего странного… Вы и сами не помните, за сколько месяцев я должен был платить.
— А где деньги? — спросил Винтер, хотя заранее знал ответ.
— Вы как, нормальный? Кошмары не мучают? Не в банк же я их положу всем на удивление.
— И где же они?
— Использованы, господин комиссар. Употреблены. Давно потрачены.
— Какой еще номер вы должны были написать на расходном ордере?
— Что?
— Кроме номера счета, вы должны были написать еще одну цифру.
— Когда я плачу, я знаю, что внести.
— Больше вы платить не будете.
— Нет… но вы понимаете, о чем я говорю. Когда надо, все вспоминаешь.
— А вы-то понимаете, о чем говорите? Как вы думаете, почему мы вас задержали?
— Мне никто не объяснил.
— Речь идет об убийстве и похищении.