— Слышал, вы их поймали.
Винтер промолчал, не в силах оторвать взгляд от дерева, за которым лежал труп. Трупа не было видно, но Винтер знал, что он там лежит.
— …тех, кто избил вашу сотрудницу, — продолжил Веннерхаг. — Видишь, все решилось.
— А где ты это слышал?
— Комиссар с годами становится наивным.
Винтер посмотрел на свои руки и вспомнил, как ухватил Веннерхага за шею.
— Меня мучают боли, — напомнил ему Бенни.
— Что?
— Полицейский корпус становится все брутальнее. У меня до сих пор болит шея. Я мог…
— Мне, вероятно, опять понадобится твоя помощь, — медовым голосом произнес Винтер.
— Мне не нравится твой тон. И вообще, отныне я говорю с тобой только по телефону. — Он подождал ответа Винтера и, не дождавшись, спросил: — А в чем дело?
— Пока не знаю… Но возможно, скоро буду знать.
— А если я уеду?
— Не уезжай.
— Ты хочешь сказать, что я не имею права покинуть город?
— Когда ты в последний раз уезжал, Бенни?
— С какой стороны это касается комиссара?
— Ты не покидал город, как ты пышно выразился, уже четыре года.
— Откуда тебе известно?
— Воры с годами тоже становятся наивными.
Веннерхаг засмеялся.
— Хорошо, хорошо… намек понял. Я же знаю, в чем дело. Читать, слава Богу, научили. Но никак не соображу, чем могу быть полезен. Кстати, кто она?
— Кто?
— Убитая, черт подери. Труп. Кто она?
— Мы не знаем.
— Да ладно, Винтер… такого понятия давно нет. Неопознанный труп? Не смеши…
— В твоем мире, может, и нет.
— А это как прикажешь понимать?
Винтеру надоел голос Бенни, и он хотел побыстрее закончить этот разговор. Казалось, даже телефонная трубка дышит жаром.
— Говорю совершенно откровенно — пока не знаем. Поэтому мне и понадобится твоя помощь. И ты мне поможешь. Не так ли, Бенни?
— Если будешь хорошо себя вести.
— Полиция всегда хорошо себя ведет. На том стоим. Люди должны знать твердо — полиция добрая и хорошо себя ведет.
Бенни опять засмеялся скрипучим смехом.
— А все остальные — злодеи и ведут себя плохо… А как Лотта?
— Она рассказала, что ты звонил и скулил.
— Я не скулил. И это для твоей же пользы. То, что ты себе позволил… Жара, конечно, но надо держать себя в руках.
— Больше ей не звони. Держись подальше.
— Подальше не выйдет. Мне же нельзя покидать город.
— Пока, Бенни.
Винтер положил трубку. Рука вспотела. Он встал, снял пиджак и повесил на спинку стула, хотя пиджак не особенно его тяготил — шелковая подкладка, как ему казалось, немного охлаждает предплечья. Развязал галстук и кинул на пиджак. Галстук напомнил ему красиво поблескивающую змею.
В который уже раз он закатал рукава белой сорочки и с тоской вспомнил майку и шорты. Вчера вечером он решил — с шортами покончено. Начинается работа, а на работе нужен привычный панцирь. Он защищает и посылает соответствующие сигналы. Какие, к черту, сигналы? Вчера ночью он говорил об этом с сестрой.