. Этого генерала хвалил и называл «добрым человеком» лично его знавший Н. А. Яцук.
Сунув «на чай» в руку отворившему дверь денщику, Нестеров упросил, чтобы тот допустил его к «его высокопревосходительству». Несколько минут ожидания — и перед Петром Николаевичем распахнулись двери генеральского кабинета. Нежданно для Нестерова беседа затянулась почти на полтора часа…
Вот как об этом, двумя годами позже, писал сам Нестеров[21]:
«…Я решился на рискованный шаг, так как ничего другого мне не оставалось. Без всякого разрешения я явился к генералу Поливанову, рискуя навлечь на себя неприятности по службе за нарушение воинской дисциплины, и рассказал ему с полной откровенностью о своих мытарствах. Генерал Поливанов отнесся очень сочувственно ко мне, принял горячее участие и отдал распоряжение о зачислении меня в школу. Я был счастлив…»
Об этом же эпизоде, но уже со слов самого А. А. Поливанова, нам сообщил один из старейших русских летчиков — А. В. Шиуков, занимавший в годы гражданской войны высшие командные должности в советском воздушном флоте:
«В 1918 году мне пришлось встретиться на одном из совещаний советских военных специалистов с Поливановым, и в перерыве я его спросил: верно ли, что в свое время он помог Петру Николаевичу Нестерову стать летчиком?
Поливанов вспомнил про визит Нестерова и рассказал: «Однажды рано утром, когда я еще даже не был одет, денщик мне доложил, что меня убедительно просит принять его какой-то молодой артиллерийский поручик.
На предложение явиться позже на прием в министерство поручик вторично, весьма настоятельно, попросил принять его на дому. Так мне и пришлось принимать его в халате…
Передо мною стоял стройный голубоглазый молодой офицер, от которого так и веяло глубокой порядочностью и почти детской простотой. Он говорил с таким простосердечием и энтузиазмом, что я невольно проникся к нему горячей симпатией и сейчас же наложил положительную резолюцию на рапорте, который он заранее заготовил, а сейчас мне протягивал… Когда, прощаясь, я высказал ему пожелание успеха на новом поприще и пожал ему руку, я заметил, что у него на глазах выступили слезы. Он еле смог прерывающимся голосом промолвить несколько слов благодарности…
Конечно, у меня тогда и в мыслях не было, что я открываю дорогу к подвигам и мировой славе человеку, который вскоре же стал нашим национальным героем!..»
Однако даже резолюции товарища министра оказалось недостаточно, чтобы все было сделано так, как нужно. Чиновники военного министерства, которым Нестеров до этого уже порядком надоел своими настойчивыми хлопотами, то ли не разобрались, то ли не захотели разобраться в разнице между терминами «авиационная» и «воздухоплавательная». Несмотря на то, что в рапорте Петра Николаевича было четко сказано, что он просит назначения в «авиационный отдел» при Офицерской воздухоплавательной школе, приказ был отдан о зачислении в самую воздухоплавательную школу, без упоминания об авиационном отделе.