— Как так? Да ведь я-то — человек, — обиженно воскликнула Лина. — Или вы меня не считаете за человека?
Рюстов промычал что-то невнятное. В этот миг вошел слуга с докладом о приходе пастора из Бруннека.
— Ну вот, уже начинается, — с отчаянием воскликнул советник. — Пастор, конечно, явился для того, чтобы поздравить невесту. История уже стала известна повсюду. С самого утра, стоит мне только выйти за дверь, как все начинают улыбаться и намекать на «радостное событие». Но я этого не выдержу. Мне еще надо привыкнуть к этому. Лина, сделайте мне великое одолжение — примите вы этого почтенного господина, потому что в теперешнем своем состоянии я всякие поздравления пошлю к черту.
День совершеннолетия Эдмунда был отмечен очень торжественно. Именно этот день графиня считала самым подходящим, чтобы показать всю пышность, на какую еще был способен Эттерсберг, и это удалось ей на славу. Просторные, залитые светом залы замка были наполнены многочисленной публикой, для которой это празднество имело особый интерес. Юная парочка, обручение которой недавно было отпраздновано в Бруннеке в тесном семейном кругу, впервые показалась в большом обществе.
Помолвка возбудила во всей окрестности много толков, и вместе с этим событием все одновременно узнали о его причине.
Оно объясняло многое, что в другом случае показалось бы совсем непонятным. В общем, выбору графа Эдмунда завидовали, в особенности его младшие сверстники. Наследница Бруннека и Дорнау была весьма подходящей партией даже для графа Эттерсберга.
Барон Гейдек на празднике не присутствовал, хотя его, несомненно, ждали как бывшего опекуна; он не так легко отказывался от своей точки зрения, как графиня, и остался при своем мнении. К счастью, Эдмунд позаботился о том, чтобы дядя узнал о помолвке лишь тогда, когда она была объявлена официально. Графиня же ни в коем случае не могла взять своих слов обратно, так как протест брата слишком запоздал. Несмотря на это, он в письме жестоко упрекал сестру за уступчивость и ни за что не хотел понять, как можно было из-за минутного потрясения пожертвовать своими принципами.
Поэтому он был чрезвычайно возмущен и отказался присутствовать на празднике. На письмо племянника, в котором тот по настоятельному желанию матери приглашал его на празднество, барон холодно и кратко ответил, что уехать из города ему не позволяет служба.
Эдмунд к его отказу отнесся очень спокойно, зато графиня сильно огорчилась. Она всегда находилась под влиянием брата и тем тяжелее переносила его недовольство, что, по существу, была одного с ним мнения. Несмотря на это, она понимала, что теперь, когда решительный шаг сделан, свою позицию необходимо защищать и делала это с таким тактом и непринужденностью, так убедительно, словно согласие, к которому ее только вынудили обстоятельства, было дано ею вполне добровольно.