Всё ещё поёживаясь при воспоминании об этих холодных, как сталь, глазах, я по-быстрому затолкала Морку в квартиру и под её изумлённым взглядом заперлась на всё, что можно. Даже шваброй входную дверь подпёрла, для надёжности!
Наскоро умывшись, мы с моей обожаемой гарпией завалились спать, посмеиваясь и вспоминая всё новые и новые подробности произошедшего. Что ни говори, а опять оторвались на славу!
Неделя прошла в тишине и благоденствии. Мы усердно учились, вели себя примерно. Даже ни одной пакости в институте не провернули — во как стрессовые ситуации влияют на юные неокрепшие умы.
Морка пробила данные с добытой мною визитки и по-тихому решила, что ей и одной неплохо живётся — наш знакомец оказался весьма влиятельной, и, по слухам, невероятно мстительной фигурой. А подруга вдруг некстати вспомнила, что прямо перед заварушкой успела-таки, зарраза, обменяться с ним до-олгим взглядом. Соратница продолжала страдать, но уже, к счастью, молча, проявляя прямо-таки чудеса героизма и чуткости. Дело в том, что теперь утешать надо было меня.
Не знаю, как так получилось, но…я втрескалась в этого агрессивного альбиноса по самые ушки, и теперь тихо страдала под аккомпанемент тяжких Моркиных вздохов. Ах, мы, женщины, такие эмоциональные, влюбчивые! Короче, мы с подругой нашли друг друга в благородных страданиях души от неразделённой любви. Правда противная Зойка гнусно ухмылялась в ответ на очередной вздох и вспоминала неких молодых людей, по которым мы с Морри дружно сохли буквально месяц назад. Ну нынешние-то, ясное и совсем другое дело, это серьё-озно, издевательски изрекала она и начинала фальшиво орать что-то о сердце красавиц. Зарраза!
Вечером пятницы я, никого не трогая, возвращалась домой из любимого книжного, благо тот работает до часу ночи (времени было аккурат к полпервому). Вокруг тишина, ни души, даже машин не слышно. Только ветер шумит, неугомонный, в проводах, прям как в той песне. Утомлённый бесконечной суетой день торжественно передаёт бразды правления наступающей ночи, природа засыпает, трамваи идут в парк.
Светящихся окон становилось всё меньше, и лишь редкие фонари молчаливыми стражами лили свет на мою одиноко бредущую фигурку.
Вдруг из тени дерева впереди буквально материализовалась высокая мужская фигура. Мне как-то резко поплохело.
Всё, Элька, вот и тебе явился маленький пушистый зверёк с красивым азиатским именем писец!
А не хрена шляться где попало в столь неурочный час, мысленно отчитывала я себя, напряжённо вглядываясь в застывший силуэт впереди. Ведь предупреждали умные люди!