Мысленно закончив с разбором Нила на мелкие составляющие, я медленно побрела к дому гостеприимной крестьянки, попутно дивясь разнообразию внешности местных мужчин. Взять хотя бы Кеана. Или того же Хранителя…
Ой! Я же совсем забыла о Хранителе в моей сумке. Кстати, где она?
Мгм… Кажется, где-то в районе места ночёвки. И вообще, с тех пор, как слегка прибалдевший от полёта Террик слабым голосом попросил больше не экспериментировать с фигурами высшего пилотажа — его, видите ли, укачивает с непривычки, — я его не видела и не слышала.
Так и сидит, бедняга, всеми забытый, в моей не самой просторной сумке, да с его-то ростом. А вдруг его там кто-нибудь найдёт? А обидит?! Бледнокожий малыш такой наивный! И пятьсот ихних вескон взаперти, он же ничего не знает о коварстве и опасностях современного мира!!
Я уже была на грани истерики, живо представляя, как бедненького рыжеволосого верзилушку нагло забижают жестокие местные крестьяне. А он, несчастненький, весь в синяка-ах (хлюп), только беспомощно глядит на них своими странными салатовыми глазами и зовёт меня, зовёт… А я не слышу-у!
Ой, держите меня! Стартанув с места не хуже заслуженной спринтерши, которой до кучи мазнули под хвост скипидару, я вихрем пронеслась по улочке в направлении предполагаемого места трагедии. Сердце разрывалось от жалости к бедному беззащитному Хранителю и быстрого бега.
В рекордные сроки достигнув означенной избы, ланью вспрыгнула на крыльцо и, распахнув дверь, со зверским выражением на физиономии ворвалась внутрь…
И только при виде распотрошённой сумки и играющих с вещами детишек, но в упор не лицезрея поблизости безвинно отколошмаченного Теркана, эдак невзначай подумала, что вообще-то Терри — сучность, большую часть времени бестелесная, невидимая. Да и обликом своим сам напугает любого если не до сердечного приступа, то до энуреза однозначно. Вспомнилась вдруг наша первая реакция на его, мягко скажем, экзотичную внешность. Представились синюшно-бледные, хватающиеся за сердце и перепуганно икающие крестьяне после встречи с «несчастным и беззащитным»… И я сползла по косяку, безудержно хохоча и счастливо икая. Почти как те бедные воображаемые селяне. По крайней мере по тому же поводу.
На гогот из кухни высунулась хозяйка, дети перестали играть, удивленно вытаращившись на меня. И даже глава семейства прибежал посмотреть, что стряслось. А с учётом того, что муж хлебосольной селянки был местным кузнецом… То так с молотом наперевес он из кузницы и прискакал. Это как же надо было ржать, чтоб шум кузни перекрыть?