Отконвоировали нас на весёленькую, усыпанную мелкими цветами полянку в лесу, с огромным, радостно потрескивающим костром посредине. Торжественное жертвоприношение готовят, не иначе, мелькнула шальная мысль. А в роли жертв, похоже, мы. Элли, всеблагая Тьма, на что ты подписалась?! Воображение тут же откликнулось услужливо нарисованной картинкой двух полыхающих столбов с дико орущими нами: Морка нецензурно, я — стараясь не подавать дурной пример окружающим костёр детям. Волосы на макушке мгновенно встали дыбом, неприятно засосало под ложечкой и подло затряслись коленки.
Вот тебе и гостеприимство, и благодарность. Возможно, быть принесёнными в жертву у местных считается большой честью. Как бы так поделикатнее намекнуть, что мы подобного доверия не заслужили? Недостойны мы оказываемой чести, граждане! И где наши спутники, в конце концов? Собирается несчастных девушек кто-нибудь спасать или где?!
Поток панических мыслей прервало появление на поляне нашего отряда в полном составе. Следом шествовала мать со спасённым накануне дитём. Все нарядно одетые, Корис даже в кои-то веки без оружия, а Лидан — все волки в лесе сдохли! — побрился.
Становлюсь катастрофически невнимательной — опять пропустила момент, когда всё началось. Вокруг вдруг стало до безобразия тихо. Это-то и отвлекло меня от размышлений, заставив в недоумении оглядеться.
На середину поляны вышла пожилая женщина, высокая и статная, с длинными смоляно-чёрными волосами, языками тёмного пламени затрепетавшими за плечами от внезапно налетевшего ветра. Ведьма, однозначно определилась я. В женщине чувствовалась сила и древность, выцветшие зелёные глаза светились мудростью.
С минуту помолчав, будто сосредотачиваясь, колдунья воздела руки к небу и прокричала несколько слов на непонятном языке. Лес отозвался нарастающим шумом, смешавшим в себе крики ночных птиц, шелест крон, шёпот травы и пение ночных цветов, перезванивающихся серебряными голосами.
Все вокруг замерли, и спустя мгновение вперёд вытолкнули давешнего мальчугана, одновременно подло пихнув в спину меня.
Я чуть не вспахала носом землю гостеприимной полянки. Кое-как выровнялась, очутившись при этом почти вплотную к ведьме. По правую руку от неё молча замер мальчуган.
Пронзительно глянув на нас, женщина продолжила говорить что-то, теперь уже тише, однако каждое слово эхом отдавалось, казалось, во всех уголках леса.
Я беззаботно разглядывала присутствующих, здраво рассудив, что торжественное сожжение выглядит несколько иначе и волноваться покамест не стоит. Как смоляные столбы понесут, так и начнём. А пока послушаем бабушку. Хорошо вещает, как в опере — ничего не понятно, но за душу цепляет.