Однажды, найдя среди какого‑то старья деревянный меч Андрея, он даже попытался обучить сына искусству владения этим оружием. Однако из такой затеи ничего не вышло. Дебелый отрок с красными пухлыми щеками столбом стоял посреди заснеженного двора, неуклюже взмахивая мечом, когда растрепанная простоволосая жена с истошным криком выскочила на двор и поспешно увела его. Неделю до отъезда Егора Тимофеевича она отпаивала сына какими‑то снадобьями, громко причитая, что муж хотел уморить ее кровиночку.
Эта поездка надолго запомнилась Егору Тимофеевичу, и потому, даже если иногда возникала возможность навестить семью, он без малейшего сожаления оставался с дружиной.
После гибели Андрея он был в этом доме всего раз. Тогда, сам чудом уцелев и зная о том, что Переяславль не миновала горькая участь нашествия, Егор Тимофеевич, забыв обиды, спешил к семье, чтобы узнать, живы ли, помочь, если в том будет нужда.
Усадьба его хоть и была разграблена погаными, но большая ее часть уцелела после пожара, а сгоревшее можно было легко восстановить. Главное — все остались целы и невредимы.
Ему казалось, что постигшее всех несчастье должно что‑то изменить в их отношениях, и воевода был горько разочарован, увидев, что даже общая беда не смогла сплотить семью. Помянув старшего сына, он без сожаления покинул Переяславль и отправился во Владимир, где новый великий князь собирал под свое крыло всех, кто остался жив.
Добрые семейные отношения, о которых когда‑то мечтал воевода, он увидел в доме московского посадника. Увиденное разбередило душу старого воина. Только сейчас, добравшись до крылечка своего нового жилища, он понял, насколько одинок. С нежностью он потрепал гриву немолодого коня, который, будто поняв, как тяжело его хозяину, потянул свою морду к бородатому лицу. Воевода похлопал гнедого по загривку и отдал поводья холопу.
В доме печь была жарко натоплена. Воевода снял свиту и улегся на лавку.
Обычно едва он успевал закрыть глаза, как моментально засыпал, проваливаясь в темную пустоту, но сейчас уснуть не смог. Он поднял веки, тупо поглядел на низкий потолок и зажмурился, надеясь, что уж на этот раз уснет. Но вместо черной пустоты перед глазами замелькали знакомые лица, послышались возбужденные голоса и удары мечей.
Воспоминания, которые, как ему казалось, были запрятаны в самые глубокие тайники его памяти, возникли перед ним.
Из последних сил воевода старался не пустить их в сегодняшний день, но, пролежав некоторое время с закрытыми глазами, в конце концов понял, что сон к нему почему‑то не идет. И, поняв это, он уже больше не ждал сна, а неохотно, словно подчиняясь неведомой силе, погрузился в тяжелые воспоминания.