Время от времени в купе появлялся озабоченный Жгенти. Между ними происходил безмолвный обмен взглядами и он тут же исчезал, чтобы вскоре появиться вновь. Но и его короткие визиты не смущали ее душевного равновесия. Она словно бы уже поднялась над своей недавней слабостью и короткая связь их виделась ей теперь, может быть, и неизбежной, но странной прихотью, оплаченною ею слишком дорогой ценой. Предчувствие иной, новой жизни прорастало в ее душе, и там, за тем пределом Жоре места не оставалось. Она еще ясно не представляла себе, что ждет ее впереди, но невозможность возврата к прошлому была осознана ею окончательно и навсегда. «Будь, что будет, — подвела Мария итог, — как говорится, перезимуем…»
— Прошу извинить! — Появление Ивана Ивановича не столько удивило Марию, сколько озадачило: что понадобилось здесь этому стареющему хлюсту, годному, по ее мнению, лишь чтобы путаться под ногами и показывать сомнительные фокусы? — Я, простите, немножко еще и доктор… Разрешите? — Словно по-щучьему веленью, в руках его возник стетоскоп. — Больная, кажется, спит? Прекрасно… Так… Так… Отлично. — Термометр выскользнул у него чуть ли не из рукава. — Посмотрим температуру… Вы не боитесь, — он посмотрел на нее в упор и впервые, когда взгляды их встретились, ей стало не по себе, — нет?
— Нет, — собралась она с духом и еще раз повторила. — Нет.
— Вы с ней знакомы?
— Нет.
— Где ее попутчики?
— Меня это не касается.
— Вы смелая женщина.
— Не знаю. Может быть.
— Вам не боязно заболеть?
— А вам?
— Ну, я другое дело!
— Это почему же?
— Я болел.
— Холерой?
— Да, и холерой.
— Когда вы только успеваете?
— У меня хватало времени.
— Сколько же вам лет?
— Порядком.
— Кокетничаете?
— Немножко.
— Не поздно ли?
— Вы меня хотите обидеть?
— Нисколько… Вы видели сегодня Бориса?
— С полчаса тому.
— Что он?
— Кажется, решил протрезветь.
— Пора.
— Я тоже так думаю… Извините, — он уже держал термометр перед глазами. — Тридцать девять и два. Типичное отравление или в худшем случае дизентерия. Вам повезло.
— Почему — мне?
— Ну, разумеется, и ей тоже. Но скорее все-таки вам: она невольная жертва, вы же добровольная. Согласитесь, разница довольно существенная. Хотите знать, что я думаю по этому поводу?
— Занятно.
— Вы прожили чужую жизнь.
— Вот уж не подозревала. Что вы обо мне знаете?
— Все.
— Это что, сеанс черной магии?
— Если это объяснение вам удобнее…
— Оставьте ваши шутки.
— Потрудитесь закрыть глаза.
— Ну?
— Вот так… Чудес не ждите, я вам просто кое-что расскажу, — голос его постепенно глох, истончался, из тьмы перед глазами стали выявляться еще неясные, но с каждым мгновением все более определяющие себя дали и очертания. — А теперь слушайте… Себя слушайте…