— А можно спросить почему? — осторожно спросил Пенроуз.
При столь ограниченных сведениях он хотел узнать как можно больше о семье Марджори хотя бы для того, чтобы доказать самому себе, что отец, пусть и сделал жизнь дочери несчастной с самого рождения, в ее смерти все-таки невиновен.
— Джо был женат еще до того, как мы с ним встретились, но под конец эта женитьба превратилась просто в кошмар. Он ту жену свою так и не смог забыть. Вы и представить себе не можете, какой шрам она на нем оставила.
— А Марджори об этом знала?
— Нет, все это было давным-давно, задолго до того, как она родилась, а имя его первой жены в нашем доме даже не произносилось. Марджори думала, что я его первая и единственная жена.
— А от первого брака у него были дети?
— Один ребенок, но когда его брак распался, он потерял с ним связь. Зато уж со мной он наверстал упущенное — превратил в чертову фабрику младенцев. За двенадцать лет — восемь детей. Точно это был его долг: весь дом заполонить детьми. — Она посмотрела на свои руки. — И бог его знает зачем: ведь только они появлялись на свет, ему уже до них не было никакого дела.
— А какая по счету оказалась Марджори?
— Младшая, из тех, что выжили.
— А где остальные ваши дети?
— Как только вырастут и могут уйти из дому, так ищи-свищи.
— А кто же это? — Он кивком указал на детскую кроватку.
— Это соседская. Я присматриваю за чужими детьми, ну, за теми, которые еще малы, чтоб работать или чтоб их одалживали для попрошайничества. Мы все понемногу зарабатываем — кто чем может. Некоторые помогают по дому, другие выпрашивают деньги, а я присматриваю за детьми. Бог свидетель, опыта в этом деле у меня хоть отбавляй.
— А Марджори спала в соседней комнате?
Мария кивнула:
— Еще с двумя девушками с нашего этажа. Они помогают нам платить за квартиру.
— Вы не возражаете, чтобы сержант Фоллоуфилд осмотрел ваши комнаты?
— Пусть смотрит себе на здоровье, но вы ничего не найдете. Марджори никогда ничего тут не оставляет — выучилась в тюрьме.
— А чем ваш муж зарабатывал деньги? — спросил Марию Пенроуз, когда Фоллоуфилд вышел из комнаты.
Женщина фыркнула.
— Джо и работа никогда меж собой не ладили. Каждый раз какая-нибудь временная халтурка: то он копает ямы для новых трибун в «Арсенале», то водит грузовик для продавца угля тут неподалеку, то что-нибудь починяет в домах — то тут, то там. — Она оглядела комнату и ядовито заметила: — Ну разве для такого домашнего очага стоит горбатиться? Только заикнешься здешним работодателям о том, где живешь, и тут же отлетаешь в конец очереди. Так по крайней мере говорил Джо. Правда, он всегда находил оправдание, только бы не работать — Марджори его за это просто ненавидела, — пусть, мол, другие за него надрываются.