Джозефина посмотрела на женщину, которую считала наиважнейшей фигурой в деле Сэч и Уолтерс, и подумала: еще одна жертва.
— Что же вы теперь будете делать?
— Похороню их и двинусь дальше. Найду какое-нибудь местечко, где можно спрятаться и снова жить враньем, пока кто-нибудь еще обо мне не выведает. — Джозефина встала и уже собралась уходить, но Нора ее удержала. — Вы сказали, что были знакомы с Лиззи. — В ее голосе прозвучала теплота, которой не удостоился никто из тех, о ком она говорила прежде. — Я ничего не знала о ее смерти, пока мне не сказали в полиции. Что же с ней случилось?
Джозефина замешкалась с ответом и решила, что расскажет Норе полуправду, которая в отличие от мучительной правды скорее всего ее несколько утешит.
— С Лиззи произошел несчастный случай в гимнастическом зале. В физкультурном колледже. Она практиковалась на канатах.
— Но Лиззи была счастлива? Я так и не простила себя за то, что позволила Джо отдать ее и моего сына на воспитание, и все только потому, что муж хотел начать новую жизнь.
— Да, она была счастлива. Судя по тому, что мне известно, детство у нее оказалось просто чудесным, и Лиззи всегда была окружена любовью. Как бы вы сами ни переживали оттого, что отдали ее на воспитание, она от этого ничуть не страдала. Я уверена, что и ваш сын — тоже.
Джозефина, тяготясь своей ложью, распрощалась с Норой Эдвардс и, оставив ее погруженной в размышления, направилась в сторону Скотленд-Ярда. Арчи, очевидно, все это время наблюдал за ними, так как уже ждал ее на лестнице. Они зашагали вдоль набережной в противоположном направлении от Норы Эдвардс и уселись на скамье лицом к реке.
— Как прошла беседа?
— Думаю, что узнала больше, чем хотелось бы, — призналась Джозефина и рассказала ему о казни Амелии. — В мире, где случается нечто подобное, как-то и жить не хочется.
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Но если еще и пытаться винить за это самого себя, тут уж просто можно свихнуться. Поверь, я в свое время из-за подобных мыслей провел не одну бессонную ночь.
— Но ведь за то, что происходит, отвечаем мы все, разве нет? У нас, черт возьми, только что прошли выборы, и считается, что мы живем в демократической стране. — Она указала рукой в сторону парламента. — Эти люди не могут найти более гуманный способ наказания, а я, выходит, должна сидеть сложа руки? Разве у каждого человека не должно быть хотя бы элементарных прав?
— А как насчет Марджори и ее прав?
Джозефина вздохнула.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, и у меня на этот счет нет никаких возражений. — Она подождала, пока стихнет шум машин на Вестминстерском мосту, и спросила: — Селия во всем призналась?