— «Там, на берегу, и вправду собралась довольно странная компания, — начала читать Амелия. — Птицы с перепачканными перьями, животные с обвислой шерстью — все они промокли до нитки, все чувствовали себя неловко, и все сердились. И у всех в первую очередь встал вопрос о том, как высушиться. Они держали совет, и не прошло и нескольких минут, как Алисе уже казалось естественным беседовать с ними как ни в чем не бывало, словно они были знакомы друге другом всю свою жизнь».
За окном медленно смеркалось, а Амелия продолжала читать, с удовольствием перенося их обеих в другие края — уединенные, воображаемые края, далеко-далеко от Хартфорд-роуд, края, в которых, захлопнув книгу одним мановением руки, любым приключениям можно без труда положить конец.
Но вот разливавшееся по комнате тепло и ее мягкий голос наконец возымели свое привычное действие: Лиззи крепко заснула. Амелия бережно опустила книгу на столик возле кровати. Она посмотрела на дочь и в который раз с интересом подумала: как же сложится ее жизнь? Амелия и раньше знала, что материнство несет с собой чувство ответственности, но никак не ожидала, что ответственность перед ребенком будет так велика и что ей из-за страха подвести свое дитя уготована не одна бессонная ночь. «Настало время, — подумала она, — завести для Лиззи брага или сестру. Девочка такая замкнутая и порой совершенно погружена в себя». Теперь они с мужем могут уже себе это позволить. Джейкоб наверняка с ней согласится. После ссоры на прошлой неделе они помирились — хотя в доме еще царит напряженность, — но, возможно, новый ребенок сблизит их и эту мечту не запятнают деньги, ведь именно благодаря им ее осуществление стало возможным.
С горьким сожалением Амелия вспомнила, как счастливы были они, когда только-только поженились; теперь же ей казалось, что она ему совсем чужая. Может быть, это была игра ее воображения, но Амелии теперь чудилось, будто в их доме образуются новые союзы, в которых ей уже больше нет места.
Словно в подтверждение ее мыслей, на лестнице послышались шаги Норы Эдвардс. Женщина подошла к детской, громко постучала — разбудив Лиззи, — и, возбужденная и раскрасневшаяся, просунула голову в дверь.
— Там внизу полицейский, мэм. Он сказал, что хочет поговорить с вами. Я его спросила, о чем, но он не ответил.
Амелия вдруг почувствовала, что задыхается.
— Я ничего не слышала, — быстро произнесла она, но тут же поняла: ее слова не могут опровергнуть реальность того, что сказала Эдвардс. Лиззи, которую она уже держала на руках, начала плакать, и Амелия вдруг осознала, что изо всех сил сжимает ей ручонку и девочке больно. Поцеловав дочку и осушив ее слезы, Амелия бережно уложила ее в постель. — Присмотри за ней, — резко бросила она Норе. — Я скоро вернусь. Мистер Сэч уже дома?