– Доуз! – продолжал вопить Феннер. – Как насчет того, чтобы заключить сделку?
– А как насчет того, чтобы отведать горячего свинца, ты, говнюк гребаный? – крикнул он Феннеру, но взгляд его в это время был направлен на патрульную машину, и когда полицейский в темных очках украдкой выглянул из-за капота, двумя выстрелами он загнал его обратно в убежище. Одна из пуль попала в окно дома Куиннов на противоположной стороне улицы.
– Доуз, – вопил Феннер, упиваясь значительностью собственной роли.
– Да заткнись же ты, наконец! – крикнул ему один из полицейских. – Ты ведь его только раззадориваешь.
Феннер растерянно замолчал, и в наступившей тишине послышался звук сирен, вначале отдаленный, а потом все более и более громкий. Он положил «Магнум» и взял винтовку. Период радостного помешательства закончился. Он чувствовал себя разбитым, все тело болело, кишечник был переполнен.
Господи, только бы побыстрее приехали телевизионщики со своими камерами, взмолился он.
Когда первая полицейская машина с визгом и хорошо рассчитанным шиком завернула за угол, совсем как в фильме «Французский связной», он был готов к этому.
Он сделал два выстрела поверх патрульной машины, чтобы припугнуть засевших там полицейских, а потом тщательно прицелился в хромированную решетку и медленно надавил на курок, словно умудренный опытом ветеран в исполнении Ричарда Уидмарка. Решетка взорвалась, капот отлетел вверх, автомобиль вильнул, въехал на обочину и врезался в дерево ярдах в сорока от дома. Дверцы распахнулись, и оттуда высыпались четверо озадаченных полицейских с пистолетами наголо. Двое из них столкнулись. Потом полицейские за первой патрульной машиной (его полицейские – так он думал о них, видя в них уже нечто вроде своей собственности) открыли огонь, и он нырнул за кресло, спасаясь от жужжащих над головой пуль. Он несколько раз выстрелил в ответ и заметил, что две его пули продырявили новую алюминиевую обшивку на заборе Уилбура (интересно, компенсировал ли Городской Совет ее стоимость?). Он слышал, как пули вонзались в его собственный дом – прямо под окном и по обе стороны от него. Одна попала в раму, и щепки брызнули ему в лицо. Было семнадцать минут одиннадцатого. Теперь они попытаются зайти к нему в тыл.
Он высунул голову, так как это было просто необходимо, и пуля прожужжала совсем рядом с его правым ухом. Еще две патрульных машины с включенными сиренами и мигалками приближались с другого конца улицы Крестоллин. Двое полицейских из потерпевшей аварию машины попытались перелезть через забор Аполингеров. Он выстрелил по ним трижды – не чтобы попасть, а чтобы заставить их ретироваться обратно к машине. Так они и поступили. На улицу обрушился целый дождь щепок.