Все эти три работы воспроизводились в апрельском номере журнала «Красная новь». Портрет Кузьмина и картину «Большевик» воспроизвел и другой журнал — «Всемирная иллюстрация». Репродукция гиганта-большевика сопровождалась текстом, написанным редактором журнала Н. Шебуевым. Картина Кустодиева объявлялась «самой сильной, яркой, талантливой, идейной» на всей выставке. Смысл же полотна был выражен Шебуевым в таких словах: «Колосс Рабочий с загорелым лицом и мозолистыми руками шага по трупам изгнившего, изжившего мира»[505].
Друзья Кустодиева подшучивали: «Ну, Борис Михайлович теперь не отбиться от госзаказов!»
Но кто-то принес напоказ и предыдущий, восьмой номер того же журнала «Всемирная иллюстрация». Целая полоса была посвящена антирелигиозной пропаганде, скверные карикатуры глумливо искажали всенародно почитаемые иконы. Одна из них изображала плаксивую Богородицу, подпись гласила: «Богородица-утриносица».
И текстовые, и иллюстративные материалы полосы шли под общей шапкой «Второй фронт» — это был фронт борьбы с религией, фронт богоборческий. В тексте говорилось: «Троны царей земных опирались на трон царя небесного… Зашатались троны царей земных. Зашатался и трон царя небесного. Рухнет скоро. Дела господа бога очень плохи. В особенности с тех пор, как за дело взялись комсомольцы и появился “Безбожник”. Даже два “Безбожника” — газета и журнал.
В одном из них Н. Бухарин предъявляет такие требования: отмена самодержавия на небесах; выселение богов из храмов и перевод в подвалы (злостных — в концентрационные лагеря); передача главных богов, как виновников всех несчастий, суду пролетарского ревтрибунала…»[506]
Теперь, пожалуй, угрюмо думал, прочитав сей текст Кустодиев, они и «Большевика» используют в своей антирелигиозной пропаганде. В картине этот смысл углядеть нетрудно.
Лето 1923 года Борис Михайлович с Юлией Евстафьевной решили провести в Крыму. В апреле Центральная комиссия по улучшению быта ученых при Совнаркоме (Цекубу) удовлетворила ходатайство Кустодиева о выделении ему Двух путевок в санаторий в Гаспре на трехмесячный срок. При этом, учитывая состояние здоровья художника и его стесненное материальное положение, предполагалось оплатить за счет Цекубу стоимость железнодорожных билетов и организовать помощь при отправке на вокзал и посадке в поезд. Срок санаторного лечения назначался с 20 мая.
Борис Михайлович начал готовиться к отъезду. За оставшееся время надо было расквитаться с некоторыми долгами. Среди них — и задуманные рисунки к уже написанной монографии Воинова. Эти рисунки Борис Михайлович шутливо называл «иллюстрациями своей собственной жизни». Здесь и мальчики с удочками, идущие мимо жующего корм верблюда на рыбалку, и подросток, гоняющий на крыше голубей, и виды Астрахани, и купчихи в лавке сундучника…