– У вас такое сердце доброе: пожалели его. А тех, кого он на тот свет отправил, не пожалели! – с завыванием продолжал оперативник. – А души убиенных покоя требуют! Скулил небось, в благородство играл, типа «брось меня, брат»?
У Андрея перехватило дыхание. «Просто оставь меня здесь и уходи», – вспомнил он слова Волка.
– Да вот неугодно ли – полюбопытствуйте! – едва не срывался на визг обезумевший опер. – Гляньте, фотография какая: дяденька на ней без головы! Вот еще девочка маленькая – ручки ей отрубили. И ножки. И голову. Хотели, чтоб папа денег дал, и папа дал. Дал, и девочку вернули. Только по частям! Волк вернул. А тетеньку возвращать не стал, потому что воняла сильно. Потому что сжег он ее! Гляньте, гляньте, Андрей Викторович! Тут еще мальчик…
Мельниченко почувствовал, как голову ему с чудовищной силой сжал невидимый стальной обруч и тяжелая кровь ударила в воспаленный мозг. От этого нелепого визга, подмигиваний и ужимок он ощутил, как сознание раздваивается и перестает воспринимать реальность. Будущий грозный сталкер тогда еще не знал, что, для того чтобы обработать человека и сделать сговорчивым, совершенно не обязательно его бить. У спецслужб есть свои приемы психологического воздействия, один из которых он сейчас испытывал на собственной шкуре.
Превозмогая головную боль, Андрей взглянул на Короленко и едва не упал со стула: на лице у того не осталось и следа от недавней метаморфозы. Теперь следователь выглядел совершенно нормальным.
– Если он простой сталкер, кой черт нам за ним гоняться? Ну, ты же умный парень, подумай своей головой: с чего это контрразведка с ног сбивается уже который день? – Короленко хмурился, но говорил мягко, тщательно подбирая слова. – У него на руках кровищи море. Он людей валил как скот, без разбора – за бабки. Ну как же ты мог так лопухнуться? Эх, Андрей, Андрей… Да мало ли что можно рассказать? Ну не всему же надо верить.
Оперативник замолчал на несколько секунд, глядя на смертельно бледного парня, как на провинившегося школьника.
– У нас нет к тебе претензий. Могли бы предъявить, но не станем. Забудем, – добавил Короленко. – Но его нужно взять обязательно. Иначе он тут таких дел натворит, что мама не горюй. Вовек не расхлебаем. Будешь потом до конца жизни со своей совестью договариваться. Помоги нам, Андрей. Где он? Где ты его спрятал? Где?!
Мельниченко почувствовал неудержимый приступ тошноты, и неизвестно, чем бы все закончилось, если б, широко распахнув дверь, в комнату не вошел начальник службы безопасности лагеря.
Едва взглянув на близкого к обмороку парня, Гроха понял, что стряслось что-то серьезное. Несколько секунд потребовалось ему, чтобы сообразить, что его надули – подстроили сцену в коридоре, выманили наружу, а следователь тем временем сделал свое черное дело. Оперу хватило на все про все трех минут. В ярости начальник службы безопасности приказал охране вышвырнуть гостей за ворота. Им скрутили руки, надавали по шее и выгнали из лагеря. Следом полетели их пожитки – раскуроченное оружие без боеприпасов, изрядно поцарапанный ноутбук и вывороченные рюкзаки.