Морин тупо смотрела в одну точку, сидя на краю ванны и ожидая результата. Если беременность подтвердится, она вернется в Кормак-Холл. Куда же еще? Келли и Дон теперь живут отдельно, а тетя Пегги и дядя Брайан будут только рады помочь ей.
Наконец она потянулась и взяла картонную полоску. Та изменила цвет… Морин несколько мгновений смотрела на нее невидящими глазами — до последней минуты она все-таки сомневалась в своей беременности, — и рука ее сама собой легла на живот. Она медленно подняла голову — и встретилась взглядом с Аланом, стоящим в дверях.
— Ты что здесь делаешь? — вспыхнула Морин.
— Проверяю, как ты, — буркнул он. — А теперь скажи мне правду: чей это ребенок?
— Твой, — ответила Морин, побелевшими губами.
— Почему ты так в этом уверена?
Ее затрясло от обиды.
— Потому что до встречи с тобой я не спала ни с кем! — кинула она яростно.
— Со слов Тоби у меня создалось иное впечатление, — заметил он ледяным голосом.
— Значит, твое впечатление неправильное! Или Тоби тебе соврал! Я никогда не занималась с ним любовью! Ни с ним, и ни с кем другим.
Ее ярость вдруг куда-то пропала, и остались только горечь и усталость.
— А теперь пропусти меня, пожалуйста. Мне надо собираться.
— Куда собираться? — Алан угрожающе загородил собой выход из ванной.
— Домой, в Рингсенд. — Морин гордо вскинула голову и посмотрела ему в глаза. — Не беспокойся, я никому не расскажу, что ты — отец моего ребенка, и ничего от тебя не потребую. Я сама смогу вырастить малыша и позаботиться о нем. Он не будет ни в чем нуждаться.
Она обогнула Алана и решительно прошла мимо него в комнату. Через несколько мгновений он вышел вслед за ней.
— Ты права. Он не будет нуждаться. Потому что мы с тобой поженимся.
На какой-то миг в ее сердце вспыхнула безумная надежда, но одного взгляда на каменное лицо Алана было достаточно, чтобы понять — радоваться нечему. Он совсем не любит ее и даже не уважает — ни капельки. А она никогда не согласится выйти замуж за человека, который презирает ее до такой степени.
— Нет, — сказала она твердо.
— Да, — ответил он не менее решительно.
— Зачем тебе жениться на мне, если ты не веришь, что это твой ребенок? — спросила она с горечью.
— Я верю.
— Ты же не веришь ничему тому, что я тебе говорила. Почему же ты поверил этому? — настороженно поинтересовалась Морин.
— Потому что, если ты, и вправду, была девушкой в ту первую ночь, значит, ребенок должен быть моим.
Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Алан — скептически, Морин — спокойно и твердо.
— Кое-что подтверждает твои слова, — произнес он наконец неохотно.