Старик сначала был лишь молчаливым свидетелем жарких споров. А в холодный январский день, когда Владивосток отмечал годовщину Кровавого воскресенья, Прохор, облачившись в праздничную рубаху, наваксив сапоги, которые надевал лишь в дни больших торжеств, пошел на митинг к зданию Восточного института. Над толпой горели кумачовые флаги, похожие на языки огня. Оратор бросал с трибуны зажигательные слова о том, что между царем и народом не может быть примирения и что рабочий класс добьется своих прав только в жестокой битве с самодержавием и капиталистами.
На следующий день состоялась вооруженная демонстрация и митинг. Прохор явился в мастерскую ранним утром. Вместе со Степаном он побывал на канонерской лодке «Манчжур». Здесь они работали: Прохор по плотницкой части, а Степан — по слесарной. Канонерка носила имя в честь транспорта, на котором сорок с лишним лет назад прибыл Прохор в бухту Золотой Рог. Рабочие и матросы «Манчжура» не притрагивались к инструментам. Говорили о предстоящем митинге, собирались в экипаж за оружием. Вместе со Степаном и другими рабочими Прохор поспешил в казармы Сибирского флотского экипажа. Отец и сын получили винтовки. Прохор сокрушался, что не было рядом Егора: хотел старик идти на бой с самодержавием всем своим рабочим семейством.
Построившись в колонны, рабочие, матросы и солдаты с песнями, под звуки оркестра шагали к цирку, на митинг. А потом направились к коменданту крепости требовать освобождения арестованных руководителей революционного движения. Прохору и другим вооруженным демонстрантам пришлось идти в конце колонны: впереди шли безоружные рабочие, женщины, дети, чтобы подчеркнуть мирные намерения депутации. Но комендант приказал открыть огонь.
Вооруженные участники демонстрации ответили огнем. Винтовка Прохора била без промаха до тех пор пока казачья пуля не сразила старика.
Умер Прохор, не выпустив винтовки из рук. Он упал на розовый гранит улицы, вытянув вперед руку со сжатым кулаком. Лежал Прохор с открытыми глазами будто в последний раз хотел посмотреть на родной город, в котором прошла вся его жизнь, город, построенный неутомимыми, жадными до работы Прохоровыми руками. Он пришел сюда первым как солдат и строитель. Он умер на его земле как строитель и солдат.
Жертвы расстрела были похоронены в садике около вокзала в братской могиле. Траурное шествие сопровождала двадцатитысячная колонна солдат, матросов, рабочих. Гроб с телом Прохора был в первом ряду. Старик лежал в нем со спокойным лицом, как человек, отдыхающий после тяжелых трудов.