Киваю.
— А знаешь, в одиночку не так уж и плохо, — стараясь говорить бодро, произносит он. — Главное, к этому привыкнуть. Сама подумай, никто не вмешивается в твои планы, никто ни в чем не упрекает, никто не возражает, когда ты, например, задумал купить новый шкаф, а старый выбросить.
— Да, — безрадостно соглашаюсь я, думая о том, что при этом никто и не позаботится о тебе, никто не подаст чашку кофе, если ты вернулась с работы без задних ног или заболела и не можешь встать с кровати.
Нейл оживленно потирает руки, но я чувствую, что его веселье наигранное. Впрочем, может, я ошибаюсь.
— И хорошо! — восклицает он. — Приятно узнать, что ты такой не один. Что где-то по соседству живет человек с похожими проблемами, пусть источник их совсем другой, — грустнее и тише добавляет он.
— Да, — повторяю я, почему-то совсем падая духом, но стараясь не подать виду.
— Может, стоило с самого начала открыть друг другу карты, — говорит Нейл, почесывая затылок. — Тогда было бы проще отбивать атаки родительской заботы и любопытства.
— Я предлагала, — напоминаю я.
Он энергично и часто кивает. Кажется, теперь все, что он делает, делает нарочито, чтобы скрыть истинные желания и чувства. Однако ничего нельзя сказать наверняка.
— Да, помню! — Он виновато улыбается. — А я, болван, отверг все твои предложения. Потому что недостаточно прозорливый и, может, недалекого ума.
— Не болтай глупостей, — говорю я. — Ума ты далекого, иначе не занимал бы столь ответственный пост в своей фирме. Просто тебе слишком сложно быть откровенным.
С него вмиг соскакивает вся веселость. Он снова мрачнеет, какое-то время молчит, потом шлепает ладонью по колену.
— Быть откровенным… мне действительно сложно. — Усмехается. — А пост мой отнюдь не самый ответственный. Надеюсь в один прекрасный день войти в состав правления. Тогда другое дело.
Объятая желанием поддержать его, дотрагиваюсь до его локтя.
— Конечно, войдешь. Я верю в тебя.
Он смотрит на меня растерянно и немного с опаской, и кажется мне бесконечно трогательным в своем удивлении. Убираю руку и заставляю себя улыбнуться.
— Ты правда… в меня веришь? — недоверчиво спрашивает он.
— Да, — просто отвечаю я. — Не знаю почему…
Он берет мою руку и с чувством сжимает ее.
— Спасибо.
В эту минуту мне кажется, что сейчас он сгребет меня в объятия и взмолится о том, чтобы я забыла о его заявлениях, потому что теперь они утратили всякий смысл. Скажет, что я была права, предположив, что ему всего-то надо дождаться ту единственную женщину, которая сумеет растопить лед в его сердце. И что он наконец-то встретил ее, точнее наконец понял, что она жила по соседству целых три года, но принадлежала другому, поэтому он и не смел с ней сближаться, хоть и чувствовал, догадывался…