Ругательный ярлык намертво прилип к «солдатам фортуны» родом из Восточной Марки и широко разлетелся по свету. В иных глухоманях правильного звучания и не знали, ибо дукарские «дикие гуси» обладали несомненным талантом наживать смертельных врагов повсеместно. Итак, в плен ко мне попали опасные ребята. Окажись их больше и не в столь безвыходной ситуации, еще неизвестно, кто бы кого обобрал и собирался допрашивать.
Изучая во время разговора мимические реакции Городецкого на мои слова, я обратил внимание на ярко выраженную ямочку в центре его крупного подбородка. Эта черта могла говорить как о твердости характера, так и о бараньем упрямстве, что далеко не одно и то же. Правда, в вопросах соответствия внешности и характера я давно зарекся верить чему-либо, кроме своего собственного мнения о человеке.
На лице Самуила читался не столько возраст, сколько пережитые тяготы. Ниже глаз пролегали заметные косые линии. Существование двух других, параллельных «подглазным» скрывали темные усы, кончики которых слиплись сосульками и слегка заворачивались вверх. В очередной раз поразился разнообразию местной моды на лицевую растительность. Отчего-то подумалось, что если пану наемнику суждено дожить до старости, то его лицо идеально подойдет для маски, выражающей вселенскую скорбь и печаль. Может, все дело в игре света и тени в этом живописном и экологически чистом заповеднике комаров и лягушек, а может, у него есть повод для печали и посерьезнее, чем сегодняшнее пленение.
Со мной остались Акинф и Белов с несколькими стрелками. Я отдал распоряжения касательно судьбы пленных, трофеев и дальнейшего движения колонны, после чего обратился к нобилю и кондотьеру вновь на имперском.
– Итак, пан Самуил, у нас мало времени на пустую болтовню. От ваших ответов зависит судьба ваших людей.
Городецкий понимающе кивнул. Еще бы, у меня в запасе такой источник информации, как купец Зигфрид! А купцы во все времена – первые разведчики. Даже если он все время в зиндане просидел, что вполне возможно, все равно должен знать немало полезного.
– Я правильно понял, что вы возвращаетесь из ущелья Рока?
– Так, пан официр. – Ответ прозвучал на русинском.
– С какой целью?
– Пан официр, барон Тотенкопф, пьесья крэв, не есть шестный шеловек. Он выставил нас под фузеи граничар. Много крови и мало грошей. Мы ушли.
– Только вы или другие наемники тоже?
– Знаю только за своих людей. Кто бежит из боя, тех барон лишает души. Цэрн-Га взял последние золотые… – Слово «последние» Городецкий выговорил нарочито тщательно. – Взялся нас провести тайно.