– И за браслет тоже, – согласился я и осторожно предложил: – Могу вернуть.
– Вместе с сапогами? – хмыкнул Ральф и пошевелил пальцами ног с налипшими на них жухлыми травинками и частицами пепла. Прах к праху. Однако какой неугомонный попался покойник, еще разует меня!
Я энергично завертел головой, отказываясь расстаться с удобной обувью.
– То-то же! Такими вещами не шутят. Теперь это твоя ноша до самой Золотой рощи.
– А поподробнее? С темой Асеней знаком. У меня в отряде двое древичей… – Я вскочил, удивив Ральфа. – Ох! Как они там без меня? Справились?!
Ральф задрал левую руку и покачал ладонью, мол, присаживайся.
– Скоро сам узнаешь. Парни знают свое дело, не переоценивай себя.
– Слушай, Ральф, мне назад надо, к своим. Надо, понимаешь?! Я вообще не понимаю, как здесь оказался и…
– Ты наглотался эманаций Хаоса.
– Чего наглотался? – перебил я. – Да у меня весь бой маковой росинки во рту не было!
– Дубина! Неужели ты… – Ральф закрыл глаза ладонью левой руки. – Постой, а что ты видел необычного, когда Патриарх явил свой гнев?
– Необычного? Шутишь? Да там… – Возникшее в голове окончание фразы «все было необычное» так в ней и погибло. По суровому выражению лица Ральфа понял, что вопрос мне задан совсем не праздный. – Из гадов повалила чернота. Не то дым, не то пар, не то мелкие насекомые. Из одних больше, из других меньше.
– Слеза сразу свет испустила?
– Не-ет, а что? – Я заподозрил подвох. – Повязка была на руке…
Мрачное молчание Ральфа испытывало мое терпение не больше минуты, но мне показалось невероятно долгим.
– Что чувствовал, когда убивал?
– Чувствовал? Да я себя не помнил! Сейчас спроси, как все было, и под пытками не расскажу. Злость была. Помню. Ярость. Азарт. Еще жить хотелось, да. Сильнее всего. Ну-у, может, потом, в самом конце, радость, если так можно сказать.
– Понятно. Понравилось?
– А хоть бы и так! – выкрикнул я с вызовом. Хотел было пересказать Ральфу, что довелось увидеть на дороге, в лесу, что сотворили бандиты с пленными у Длани, но промолчал. Парень сознательно пошел на войну с порождениями Скверны. Кто знает, от каких благ он отказался, чтобы сражаться с Хаосом?
Маг печально кивнул. Оправдания. Они необходимы, чтобы сохранить рассудок, а это непросто. Ведь я преступил базовый принцип человека разумного – убивал себе подобных. Осознание этого останется со мной до конца дней, но будет ли оно висеть на душе тяжким бременем, ежечасно отравляя существование? Или же, играя роль своеобразного «маяка», сделает меня сильнее? Хороший вопрос. Памятники жертвам автокатастроф, стоящие вдоль трассы, волнуют водителя несравненно сильнее, чем запрещающие дорожные знаки.