Мысль о том, что он снова останется один, пугала Кокрофта ничуть не меньше, чем накануне, но и Тимолеон Вьета был ему безумно дорог, он по-прежнему любил его, несмотря на то что в последнее время пес явно охладел к хозяину. Кокрофт был в смятении и растерянности.
— Пожалуйста, не уходи, — снова взмолился он. — Я уверен, очень скоро вы станете лучшими друзьями.
— Нет. Мы никогда не будем становиться друзьями. — Босниец хорошо усвоил одну простую истину: никогда не заводи дружбу с бывшим противником. О перемирии не могло быть и речи. — Но у меня есть еще одна идея.
— Какая?
— Твоя собака уже однажды была диким животным, так? Ты сам говорил, что он был диким, когда пришел к тебе. Значит, ему известно, как выживать на воле, так? Идея простая: мы берем его, куда-нибудь отвозим и оставляем. Он будет счастлив снова стать диким, а мы будем счастливы здесь, вдвоем. — Он положил руку на плечо Кокрофту. — Возможно, очень скоро мы с тобой будем становиться лучшими друзьями.
Кокрофту нравилось прикосновение руки молодого человека. Это мало походило на те объятия, о которых он мечтал, но все же Кокрофту было очень приятно.
— О, но это звучит так… так жестоко. — Он содрогнулся при мысли, что Тимолеон Вьета останется один, брошенный на произвол судьбы.
— Ну, тогда я должен убить собаку. — Босниец отдернул руку. — Или мне собирать вещи и уходить на автобус?
— Нет. — Кокрофт бессильно опустился на стул. — Я должен подумать. Дай мне время, до завтра. Пожалуйста. — Он придвинул к себе бокал для вина и до краев наполнил его виски.
К полудню Кокрофт был настолько пьян, что с трудом держался на ногах. Он кое-как дополз до своей комнаты, рухнул на кровать и уснул. Жалюзи на окне были подняты, косые лучи солнца падали на лицо Кокрофта. Он проснулся в три часа, спустился на кухню и снова начал пить. Тимолеон Вьета вел себя как обычно: иногда ненадолго забегал в дом, потом уходил, затем снова возвращался — словно ничего особенного не происходило. Кокрофт тоже ненадолго приходил в себя, а потом вновь погружался в черное небытие. Вечером он проснулся оттого, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Это был Босниец. Кокрофт поднялся и пошел вниз следом за ним. Плохо соображая, что делает, Кокрофт послушно выполнял его приказы. Он надел на Тимолеона Вьета ошейник, пристегнул поводок и привязал пса к поручню в кузове пикапа.
— Дай мне ключи, — сказал Босниец.
— Зачем? Что ты собираешься делать?
— Выкидывать собаку, мы ведь уже решили. — Он видел: старик настолько пьян, что вряд ли понимает происходящее. К тому же Боснийцу хотелось самому сесть за руль и прокатиться с ветерком.