- Ладно, звони, но меня может не быть здесь.
- Что ты хочешь сказать?
- Я могу быть где-то еще.
- Хорошо, я подозреваю, ты хочешь сказать, что мне понадобится тебя завоевывать?
- Я подозреваю, что понадобится, - говорит она сердито и выходит из спальни.
Я хватаю еще одну чистую рубашку и закрываю шкаф. Когда я заканчиваю паковаться, то иду искать ее. Она в гостиной. Она стоит возле окна, кусая себя за палец. Я беру ее руку и целую ее палец. Затем я пытаюсь обнять ее.
- Послушай, я знаю, что последнее время пропадаю на заводе, но это очень важно. На заводе…
Она трясет головой, и отстраняется. Я иду за ней на кухню. Она стоит спиной ко мне.
- Опять ты о работе. Ты только о ней и думаешь. Я тебя не вижу даже на обед. А дети меня спрашивают, почему ты стал такой…
В углу ее глаза появляется слеза. Я тянусь, чтобы вытереть ее, но она отмахивается от моей руки.
- Нет! Иди, выполняй свой план или что ты там делаешь.
- Джули…
Она поворачивается и уходит.
- Джули это не справедливо! - кричу я.
Она поворачивается ко мне.
- Правильно. Ты перестал быть справедливым со мной и своими детьми.
Она поднимается по лестнице, не оглядываясь. А у меня даже нет времени успокоить ее, я уже опаздываю на самолет. Я забираю свою сумку, забрасываю ее на плечо, хватаю свой портфель и выхожу из дома.
7:10 следующего утра. Я жду Иону в вестибюле отеля. Он опаздывает на несколько минут, но я думаю не об этом, проходя по ковровому покрытию. Я думаю о Джулии. Я беспокоюсь о ней… и о нас. После того как я поселился в отеле, я пытался дозвониться домой. Никого. Даже никто из детей не подошел к телефону. Я полчаса ходил по комнате, пиная, что попадалось под ноги. Потом пытался еще раз - никого. Потом я звонил до двух часов ночи через каждые 15 минут. Никого не было дома. Было даже время, когда я хотел улететь обратно, но в то время не было рейсов. Потом я захотел спать. Мой будильник поднял меня с постели в 6 часов. Я пытался дозвониться дважды, прежде чем покинул комнату.
- Алекс!
Я поворачиваюсь. Иона идет ко мне. Он одет в белую рубашку без галстука и пиджака, и отутюженные брюки.
- Доброе утро, - говорю я, и мы пожимаем друг другу руки. Я замечаю, что его глаза отекшие, как бывает, когда долго не высыпаешься. У меня наверно такие же.
- Прости, я опоздал, - говорит он. - у меня был ужин вчера вечером с компаньонами, и мы втянулись в дискуссию, которая закончилась наверно в три ночи. Давай возьмем столик и позавтракаем.
Я захожу с ним в ресторан, и администратор отводит нас к столику с чистой наглаженной скатертью.