Группа из пяти человек направилась в сторону Готии, я дождался, когда они проедут мимо меня и безжалостно расстрелял их в спину. Лошади степняков привыкшие к крови и частой смене хозяев совершенно равнодушно отнеслись к тому, что я их поймал, связал передние ноги и оставил пастись.
На табор я решил напасть ближе к вечеру. Дождавшись когда грабители поужинают, усядутся у костра и начнут пить свою бузу, я пробрался к самым повозкам, встал за одну из них и стал стрелять из своего пистоля как в тире. Подарок от неизвестных голосов стрелял с такой же точностью как и обычный пистоль, но в два раза дальше. Я спокойно убивал даже тех разбойников, которые были от меня на расстоянии пятидесяти, или около того, шагов.
Сначала разбойники ничего не поняли, видимо приняв упавших своих товарищей за напившихся бузы, но когда уже пять или шесть человек бездыханными упали на землю, а некоторые в костер, началась паника… Все кончилось довольно быстро, даже старух я не пожалел. Добив раненых, я освободил пленных и приказал им собрать все самое ценное в повозки, запрячь лошадей и гнать их в Готию. Что не смогут взять с собой сжечь. Женщины и детишки пытались целовать мне сапоги, плакали от счастья, что впрочем не мешало им быстро оправившись, начать собирать все самое ценное в повозки и готовиться к возвращению на свои земли.
Как я узнал, норги напали на небольшой обоз переселенцев. Трех мужиков, что яростно сопротивлялись убили дротиками, а остальных увели в полон. Что ж, как говориться — долг платежом красен. Отправив полонянок к переправе под защиту десятника и его людей и наказав им прихватить и тех лошадей, что были стреножены, я отправился дальше. В глубь Султаната я не углублялся, а продвигался вдоль границы. Вскоре я наткнулся ещё на один табор. Он видимо только прибыл и ещё не был обременен добычей. Четырнадцать норгов и две старухи нашли свой вечный покой на границе. Лошадей я разогнал, а телеги сжег, хотя для этого и пришлось потрудиться.
Уже перед тем, как я решил возвращаться, мне удалось наткнуться на большое становище. Около трех десятков возков, более сотни воинов и несколько десятков женщин и детей. Решение пришло внезапно. Справится с ними я естественно в одиночку не смог, но вот с помощью огня, — вполне. Я решил под утро, дождавшись благоприятного ветра, поджечь сухую траву таким образом, что бы ветер понес огонь прямо на становище, а когда возникнет паника, начать стрелять.
Из огненного кольца вырвалась всего одна повозка и не более десятка обгоревших норгов. Остальные или сгорели, или задохнулись в дыму, или пали от моих пуль. Пришлось мне поработать и шпагой, когда несколько человек обезумев от огня прорвались сквозь его стену, а я как раз не успел спустить и взвести курки, пришлось рубить и колоть их своим клинком.