Такая же картина повторилась и в воскресенье. Таня, провожая родителей, чуть не плакала от досады. Родители успокаивали обещаниями обязательно приехать в следующие выходные, и уж тогда-то зверье обязательно покажется.
Каково же было удивление и деда, и внучки, когда в понедельник случился полный аншлаг! К ужину явились все. Впрочем, за исключением черепахи, которой, видимо, кормежка не пришлась по вкусу. Даже дармовая.
Наблюдая, за зверьем внучка и радовалась, и огорчалась одновременно, горько сожалея, что родители уехали так рано…
Вторник принес еще один сюрприз. Когда по уже сложившейся традиции к ужину приступили коты, благоразумно пропустив ежиное семейство, неожиданно появилась еще одна страждущая — маленькая юркая куница. Никто даже не заметил, откуда она выскочила. В несколько прыжков подскочив к миске, новенькая быстро сунула туда остренькую мордочку. Коты, опешив от неожиданности, прервали вечерю и уставились на нее. Куница же торопливо поглощала яство и, казалось, ни на кого не обращала внимания. Первым очнулся кот, недавно выяснявший отношения с черепахой. Поддерживая свое реноме задиры, он, не торопясь, направился к кунице. Приблизившись, грозно оскалился, зашипел и замахнулся лапой с выпущенными когтями. Однако он даже не успел полностью задрать лапу, как куницы возле миски уже не было. Упругими скачками она приблизилась к старой груше, молниеносно на нее вскарабкалась и, устроившись на ветке, вроде как насмешливо поглядывала сверху на сотрапезников.
Кошачье племя оторопело крутило головами, посматривая то на притаившуюся на дереве куницу, то на не доеденную жрачку. Обычно невозмутимые морды выражали крайнее изумление.
После выходных установилась тридцатиградусная жара. Густой, вязкий, липкий воздух делал жизнь на даче трудно переносимой. Таня хныкала и просилась на озеро несколько раз на день. Посреди недели одуревший от жары дед окончательно потерял бдительность и позволил внучке бултыхаться в озере дольше обычного, совершенно упустив из виду жгуче-холодные ключи на дне озера. Его легкомысленность отразилась незамедлительно. К вечеру Таня стала квелой, без обычного энтузиазма пронаблюдала ставшее уже традиционным звериное харчевание и необычно рано запросилась спать.
Недоброе дед заподозрил только утром, когда девочка непривычно долго пробуждалась, а поднявшись, ни с того, ни с сего вдруг начала капризничать. Он тут же телефонировал зятю, и уже к обеду все были дома.
С жестокой ангиной Таня провалялась почти три недели, но, пойдя на поправку, первым делом заговорила о благотворительной «столовой» для дачной живности. Однако дедов отпуск закончился, а до родительского остались считанные дни. Наконец и они завершились, и счастливое семейство укатило на северный берег самого южного моря страны.