Да, этих новых врагов — человека с татуированным черепом и его подельников — их ждёт печальная судьба. Она, адата Гелерра, самолично разыщет их и доставит на праведный суд великого Хедина.
Однако главный вопрос всё равно оставался без ответа.
Кто они такие? Откуда взялись, чего хотят и кому служат (если служат)?
Погружённая в раскалённую незримую магию, Гелерра утратила потребность во сне или отдыхе. Мало-помалу она приноравливалась — свободно текущая, кипящая сила заменяла и питьё, и еду, и сон. Она не знала усталости, и даже боль, ставшая её постоянным спутником, уже не докучала так — живое существо привыкает ко всему, что его не убивает. А ученики Хедина умели если не полностью устранять боль, то хотя бы её обуздывать.
…Трудно сказать, сколько времени минуло «в Обетованном», которое помощники Познавшего Тьму считали своим истинным домом, когда Гелерра, проведя рукою по крыльям, ощутила, как выпадают её белые маховые перья. В пальцах осталась их целая дюжина — а ведь она ничего, ничегошеньки не чувствовала!
Крылья — это жизнь адаты. Те, кто не может летать, не могут и жить. Маховые перья выпадают только у смертельно больных, и это — верный признак, что пора, пока не поздно, уйти в последний полёт, промчаться, насколько позволят силы, меж пляшущих молний, а потом…
Потом сложить крылья и камнем рухнуть вниз, в холодное, вечно штормящее море.
Кажется, она заплакала. И потом не могла вспомнить, сколько просидела, давясь слезами и болью, тупо глядя на россыпь роскошных перьев. В её мире когда-то давно жили другие двуногие, охотившиеся на её сородичей с летающих плотов, ловившие адат сетями — лучше не сыскать было материала для оперенья их тяжёлых боевых стрел…
…Значит, пришёл её черёд. Она больна — или, быть может, слабая плоть не выдержала атак дикой, первородной магии. Дух сильнее, он несгибаем, но тело может поддаться, подобно тому, как рушатся под напором таранов крепостные стены, в то время как защитники все до последнего предпочтут смерть сдаче.
…Быть может, другая адата и смирилась бы, думала Гелерра, сама не зная зачем пряча выпавшие перья за пазуху. Легла бы, свернулась калачиком и рыдала б, пока не умерла. Но великий Хедин выбрал меня не просто так. Я не подведу его и сейчас. Не опозорю и не оскорблю слабостью. Я люблю его, люблю всем существом своим и буду тянуться к нему до последнего. Я доползу, пусть даже и на зубах. Пусть я не дерзну появиться перед его взором, но я доползу. Без крыльев, перестав быть адатой Гелеррой, я всё равно не сдамся и дойду.
…Перья выпадали и выпадали. На руках, ногах и крыльях вздувались чёрные жилы, кожа вокруг них грубела и темнела. На лбу и щеках появились шероховатости, странные сухие чешуйки — сперва они отваливались, оставляя чувствительные, саднящие следы, а потом перестали. Напротив, их становилось всё больше и больше. Кончик носа заострился и затвердел, очень напоминая птичий клюв. Магия меняла Гелерру, меняла жутко и странно, но гарпия уже не плакала. Былая адата умерла — в тот самый миг, когда проклятый злодей с драконами на черепе вытолкнул её в эту клоаку, в это кипящее буйство дикой силы, где нет ничего живого, кроме призраков.