Ещё и старое. Под мышками и в паху шерсть седая. Я такое у старых лисов видел. И вот этот ветеран подземно-богического фронта будет меня кушать? А как у вас с кариесом, дяденька? Хотя, когда эта туша там внизу лежит и тебя внимательно рассматривает... как-то шутки глохнут. И ведь морды у этих... кому-то братьев, кому- то - меньших, - ничего не выражают. "Виннету, не меняя выражения лица, сказал "хау" и откусил собеседнику голову в знак окончания дискуссии".
Нас протащили еще немного. Плотно утоптанная площадка. С одной стороны - полоса зрителей. С полсотни мужчин и подростков. Почти все полуголые, в раскраске. Гуроны, факеншит, с делаварами. Полосы бурой болотной грязи на лицах и телах. У многих на лбу, под глазами, на бицепсах - ярко-красные. Это хорошо - значит где-то недалеко есть красная глина. Кирпичи делать буду. Если... Если выберусь живым и в рассудке.
В фокусе дуги зрителей - три столба. Вкопанные, ошкуренные. С ремнями на них. К среднему привязали Сухана, меня - к другому, сбоку. Вяжут за кисти над головой. Неудобно однако - кровь от рук отольёт, потом больно будет. Если... Если будет "потом". Сухана еще и за щиколотки к столбу притянули. Зрители остаются за спиной в темноте. Там - тихо. Группу поддержки - не привели, клуб фанатов я еще не сделал. Некому орать "Россия, Россия". Да и не про что - нет еще России. Вот же ж - занесло Ваньку в средневековье. Ни футбола, ни фанатов, ни России. И поболеть не за кого. Да и не дадут болеть - тут болящие... быстро переходят в кормящие. Плотью своей.
Перед нами - костёр. Не так - два костра. Между ними - проход метра в два. Костры - высокие, но не сильно широкие. Жерди чумом составлены. Между ними - плотно забито ветками и сучьями. В конце прохода между ними, как раз перед прямым взглядом Сухана, столб. В два обхвата, в три роста. Было живое дерево - внизу еще и корни видны. Идол. На верхнем конце одет медвежий череп. Но не белый. Какой-то... бурый. Грязный. Цвета давно засохшей крови. Факеншит! Так они его и в самом деле кровью мажут! И не только по челюстям и клыкам - вообще по всей головушке! Ниже вокруг в три нитки, в три оборота каждая - украшения. Так иногда мои современницы жемчуга носили.
"У Лукоморья дуб зелёный
Златая цепь на дубе том".
Только здесь не "златая" - черепная. Черепа человеческие. Верхние - покрупнее, Нижние - самые маленькие. Детские что ли? Перед идолом две голядины стоят. Здоровенные мужики. Да еще и на возвышении - мы на них с низкого места смотрим. Волосатые. Откормленные, но не оплывшие. В белых рубахах. Сверху накидки какие-то. Наверное - медвежьи. Тоже сильно шерстистые. Блох там должно быть... И посохи здоровенные. Не у блох - у волхвов. Выше их ростом. С загогулинами на конце. На верхнем конце - почти петля, а вот на нижнем... Судя по блеску - что-то металлическое. Дубье раскрашенное. Это я про посохи. Хотя и волхвы - тоже. На накидках - ленточки разноцветные пришиты. И понизу - как бахрома, и так, на груди - как орденские. У каждого на шее ожерелье. Из медвежьих клыков. Белых. Будто сахарные. Даже на фоне белых рубах - отсвечивают. И на плечах... будто два аксельбанта на грудь спускаются. Из чёрных блестящих когтей. На поясах какие-то висюльки висят. Кости. Медвежьи и человеческие. У одного рядком две нижние человеческие челюсти болтаются - по-больше и по-меньше. Муж с женой? Отец с сыном? При каждом движении они друг о друга стукаются. Но звуков не слышно - костры ревут. Не в полную силу, не как лесной пожар. Но ничего не разобрать и чувство опасности прямо... разлито вокруг. За спиной еще слышны человеческие вздохи, почёсывание. Лес вокруг листвой немного шумит. Но костры... Тянут на себя все внимание. И звуком, и видом. От пляшущего пламени - взгляда не оторвать. Костровую песнь - не переслушать.