— Ясно, — пробурчала Элия так ненатурально, как, наверное, отвечает неумелый маг-воздушник, упрямо делая вид, что дождь за окном лишь иллюзия.
— Я недолго.
Чувствуя спиной ее взгляд, Брюс приблизился к ближайшей из дверей, показавшейся достаточно хлипкой. То, что двое предшественников предпочли умереть снаружи, конечно, настораживало, но не через обитый же железом главный вход ломиться?
Дряхлая и плесневелая с виду дверь не поддалась ни первому, ни второму рывку. И даже не содрогнулась в ответ на удар плечом, только осыпалась штукатурка с кабаньего рыла, что украшало стену над ней.
Проклятье хорошенько законсервировало постройку. Каждый камень в развалинах, каждая щепка прочно цеплялись за соседа (хозяйкам на заметку: лучший способ сохранить домашние консервы — от души проклясть их!). Ох, непросто будет выполнить задуманное…
Колотиться и дальше, будто ошалевшая по весне муха, Брюс не стал, а, поколебавшись, прикоснулся к двери. Снова прикрыл глаза и потянул… Ух ты, получается! Древесина чуть завибрировала, по множеству извилистых ходов, прогрызенных жуками-древоточцами, потек слабый шорох, из отверстий посыпались трупики дохлых насекомых. Волокна мертвой древесины напряглись, лопаясь и крошась. Мелкие щепки встали дыбом.
Слегка красуясь, Брюс с размаху снова налег на створку. Вышибить-то вышиб, но внутрь ввалился постанывая сквозь зубы и придерживая пострадавшее плечо. Повисшая на одной петле дверь оттолкнулась от стены и обидно ткнула в бок.
Ну да ладно, все равно никто не видит.
Короткий темный переход, ощеренный под потолком вереницей узких бойниц, расступился, впустив гостя в обширную залу. Лучи солнца косо били через окна, уложив на растрескавшиеся плиты пола четкие многоугольники. Клубилась пыль. Под потолком сновали раздраженные нетопыри, снимаясь и вновь повисая на балках. Махровая от пыли паутина драпировала выступы.
— Хм-м… А я думал — у меня в доме пыльно.
Беззвучно ступая по войлочному слою трухи и оставляя вдавлины отпечатков, Брюс двинулся вперед. Пыли было столько, что казалось и в воздухе за ним остается четкий протертый след.
Под сводом со свистом сквозило, полотнища штандартов вяло колыхали объеденными молью краями. Где-то хлопала ставня.
Шаг за шагом углубляясь в логово баронов, он успевал вскользь примечать и разноцветные, сложные пятна лишаев, стелящиеся по стенам, и лохмотья отсыревших гобеленов, и костлявые, растопыренные руки канделябров с оплывшими пальцами свечей. В каждой второй стенной нише стоял (ну, или лежал аккуратной кучей) ржавый латник. Отпертых дверей было на удивление мало.