Я опять посмотрел на газету и, будто увидел будущие заголовки:
«МЕСТНЫЙ АДВОКАТ ПОДВЕРГСЯ СУДЕБНОМУ ПРЕСЛЕДОВАНИЮ…
ОБВИНЕНИЕ ОТДЫХАЕТ…
ЖЮРИ НАЗЫВАЕТ ВИНОВНОГО В ДЕЛЕ ОБ УБИЙСТВЕ ПИКЕНСА…
ВЫНЕСЕНИЕ ПРИГОВОРА СЕГОДНЯ…»
Зазвонил телефон. Я схватил трубку.
– Что! – дико и коротко рявкнул я.
Сначала стояла тишина, и я подумал, что там никого нет. Но потом я услышал влажный сопящий шум и сдерживаемое рыдание.
– Привет, – сказал я.
Крик. Рыдание. Беспомощный шепот, который поднимался до такой острой и высокой ноты, что я не мог себе и представить. Я слышал тупые и ритмичные удары и понял, что это была Джин, которая то ли билась головой о стену, то ли в отчаянии сильно раскачивалась в своем кресле. Мои собственные проблемы отступили куда-то далеко.
– Джин, – произнес я. – Все хорошо. Успокойся.
Я слышал сдавленное дыхание, как будто ее легкие морили голодом, перед тем как набраться храбрости для одного последнего большого усилия. Воздух ворвался в них, и, когда он выходил, прозвучало мое имя, но так слабо, что я его едва услышал.
– Да. Это я. У тебя все хорошо? – Я пытался быть спокойным, но Джин никогда не говорила так плохо, и я представил, как по полу растекается ее кровь или бьет струей в горячий розовой воде. – Поговори со мной, Джин. Что такое? Что случилось?
Более влажное сдавленное дыхание.
– Где ты? – настаивал я. – Ты дома?
Она снова произнесла мое имя. Проклятие. Благословение. Мольба. Возможно, все вместе. Потом я услышал другой голос, голос Алекс, но он звучал отдаленно.
– Как дела, Джин? – Прозвучали быстрые шаги по деревянному полу, они ускорялись, становились громче. – С кем ты разговариваешь? – Джин не ответила. Даже ее дыхание остановилось. – Это Ворк, да? – требовательно спросила Алекс, ее голос повышался, а я все сильнее сжимал трубку в руке словно топор. – Дай мне телефон. Дай сюда.
Потом на линии появилась Алекс, и я мне захотелось достать ее и избить.
– Ворк?
– Передай трубку Джин! Сейчас же, будь ты проклята!
– Я знала, что это ты, – сказала она невозмутимым голосом.
– Алекс, я говорю настолько серьезно, что ты не можешь себе представить. Я хочу поговорить с сестрой и немедленно!
– Это последнее, что тебе необходимо немедленно.
– Не тебе решать.
– Джин слишком расстроена, чтобы понимать, что делает.
– Это не твое дело.
– Чье тогда? Твое?
Я промолчал, и в этот момент услышал плач Джин. Я чувствовал себя ужасно беспомощным.
– Ты знаешь, через что она прошла; Алекс. Ты знаешь ее историю. Ради Бога, она нуждается в помощи.
– Да, нуждается, но не в твоей. – Я попытался возразить, но Алекс прервала меня. – Позволь мне прояснить одну вещь. Джин расстроена, потому что увидела твою фотографию в газете, ты – тупое дерьмо. Там черными буквами написано, что ты причастен к убийству ее отца. Теперь понятно, почему она расстроена?