Моя жизнь превратилась в греческую трагедию, но я сделал то, что считал необходимым, – попытался сохранить семью, спасти то, что осталось. Я не мог знать, что Эзра будет убит, что Джин станет презирать меня; но есть бесспорная точность факта. Мать мертва. Эзра тоже. И это уже ничего не изменит – никакое ощущение собственной вины и бесконечной боли. Что сделано, то сделано, конец гребаной истории. Поэтому я еще раз спросил себя, что делал не раз: сколько стоит этот выкуп и где его найти. У меня не было ответа, и я боялся, что, когда придет время, мне не хватит сил заплатить эту цену. Вот так, стоя в этом пустынном доме, я обещал самому себе, что когда все минет и я оглянусь назад, то не буду уже ни о чем сожалеть.
Я молил, чтобы хватило сил.
Потом я вышел наружу и увидел детектива Миллз, ожидающую на подъездной дороге.
– Будет лучше, если в ваших руках не окажется ключей от автомобиля, – сказала Миллз, как только я ступил на твердый бетон и зажмурился от яркого луча света, отраженного от ее ветрового стекла. Я повернул руки ладонями вверх, показывая, что они пусты.
– Расслабьтесь, – успокоил я ее. – Я никуда не собираюсь уезжать. – На ней были свободные брюки коричневого цвета, ботинки на низком каблуке и солнцезащитные очки. Как всегда, из-под ее пиджака виднелась рукоятка пистолета. Это был автоматический пистолет. Рукоятка была отделана деревом разных цветов – я никогда не замечал этого прежде. Я пытался вспомнить, застрелила ли Миллз хоть раз кого-нибудь. Во всяком случае, у меня не было сомнения, что нажать на спусковой крючок она может.
– Бог свидетель, Ворк, я не знаю, что делать с вами. Если бы не Дуглас, мы разбирались бы с вами в полицейском участке. У меня нет терпения наблюдать за вашими действиями подстреленной птицы. Все это ерунда. Вы мне расскажете о том, что знаете и что собираетесь делать теперь. Я понятно изъясняюсь?
На ее лице была заметна усталость, которую не мог скрыть даже толстый стой косметики. Я вытряхнул из пачки сигарету и прислонился к ее автомобилю. Не знаю, как она справлялась с этим делом, но у меня появилась идея.
– Знаете, почему адвокаты теряют свои дела? – спросил я ее.
– Потому что находятся на неправильной стороне.
– Потому что у них глупые клиенты. Я наблюдаю такое все время. Они сообщают полиции о таких вещах, от которых потом не могут отказаться, о том, что может быть неверно истолковано, особенно когда на них оказывают давление, чтобы расстроить дело. – Я прикурил сигарету, посмотрел вниз на проезжающую мимо санитарную машину с отключенной сиреной. – Это всегда поражало меня. Они думают, что их сотрудничество убедит полицейских перевести внимание на кого-то еще. Это так наивно.