– Ману, ману тапай! – электронный голос прерывается от напряжения, глаз Терминатора вываливается и повисает на щеке красной лампочкой.
– Как? – в отчаянии кричу я.
Но тут Терминатор не выдерживает, и плита расплющивает его в металлический блин.
Вид за бортом изумительный. Буйная зелень местных джунглей перемежается роскошными цветущими лугами, по которым привольно разгуливают белогривые единороги. Ажурные башенки городов возносятся к голубому солнцу, через прозрачные потоки переброшены изящнейшие мосты. Планета-идиллия.
Иду на посадку. Мне достаточно мимолетного взгляда на сложнейшие приборы, чтобы разобраться в любой ситуации, пальцы стремительно порхают по клавишам. Корабль послушно опускается к поверхности – наша передовая технология позволяет ему сделать это бесшумно, не повредив ни единого стебелька.
Десять секунд до посадки. Расплываюсь в довольной улыбке и поворачиваю красную рукоятку с надписью «Тап»…
Корабль резко кренится, на информационных экранах истерически мечутся стайки разноцветных цифр, планета уплывает куда-то вбок. Бешено мигают аварийные лампы, заполошно вопит сирена. За моей спиной в рубку врывается здоровенный мужик в форме капитана.
– Щенок! – неистово ревет он, хватая меня за шкирку. – Кто тебя учил так ману тапать! Вон из кресла!
Поспешно рву ремни и отлетаю к стене, отброшенный мощной лапой. Ударяюсь головой об острую кромку и, кажется, теряю сознание…
Прямо в моей квартире возле разложенного кресла-кровати пританцовывает Ленка Шкодина из второй группы. На ней только кружевное белье и что-то еще прозрачное с бантиками, кажется, это называется пеньюар. А впрочем, какая разница!
Бросаюсь к ней, жестом опытного ловеласа сбрасываю это прозрачное на пол. Ее горячее тело трепещет в предвкушении у меня в руках. Мы сливаемся в поцелуе, таком долгом и сладком, что у меня кружится голова. Под моими пальцами тонкая ленточка ползет с загорелого плеча, рука непринужденно, как будто проделывала это тысячу раз, ласкает нежную кожу. Я чувствую в пальцах набухшую виноградинку соска, жаркая волна прокатывается по всему телу, погружая нас в пучину безумного блаженства. Руки скользят ниже, ниже, Ленкины губы на мгновение отрываются от моих, и она жарко шепчет:
– Ну давай же, Сереженька, ну… Тапай же, тапай…
Холод лавиной прокатывается по позвоночнику. Опять эта чертова мана? В совершенной растерянности отстраняюсь от несостоявшейся любовницы. Ленка недоумевает, потом в ее глазах проглядывает обида, она судорожно прикрывается остатками белья и принимается рыдать.