— Конечно, нет! Но ведь это было в Лондоне, и я так был рад увидеть тебя после стольких лет, что не хотел упустить возможности поговорить с тобой... — защищался М.)
Теперь надо было снова провериться, чтобы окончательно убедиться, что М. не притащил «хвоста».
Все складывалось скверно. Сидя в такси, которое волею обстоятельств должно было везти меня в противоположный от «Белого дома» конец Лондона, я ругал себя за то, что принял приглашение «черного пиджака» подышать перед сном.
А ведь утром мне предстояло изъять из одного тайника довольно объемистый материал. Кто заложит его туда, я, конечно, не знал. Я должен был лишь сфотографировать этот материал и на следующий день вернуть, поместив в тот же тайник.
В условленное время я был возле тайника. Осмотрелся. Все спокойно. Тихая, сонная окраина. Закопченные стены. Приткнувшаяся к тротуару тележка зеленщика. Ни души.
Я шагнул в подъезд. Движение руки, и я уже держу увесистый сверток. Не останавливаясь, двинулся вперед к «черной» двери, которая ведет во двор. Пересекаю его, выхожу на другую улицу прямо к своей машине. Бросив сверток на заднее сиденье, отправляюсь домой.
Возле Риджентс-Парка меня остановил красный сигнал светофора. Я долго ждал, пока его переключат. На перекрестке я был один. Ни справа, ни слева машин не было. И то, что меня задержали, показалось странным. «Что ты будешь делать со свертком? Куда денешь его?» — неслись в голове тревожные мысли, пока я, откинувшись на сиденье, глядел на светофор.
Потом вдруг что-то громко ударило по крыше автомобиля. В недоумении я повернул голову. Рядом с машиной торчал высокий полицейский, поигрывая дубинкой. Он и стучал по крыше. Сразу же вспомнив о злополучной встрече с М., я молниеносно связал два этих события...
— В чем дело, сэр? — спросил я, стараясь внешне сохранить спокойствие.
— Задняя дверца неплотно закрыта, — улыбнулся полицейский. — Разрешите захлопнуть?
— Да, пожалуйста, — улыбнувшись как можно радушнее, ответил я, — и простите за беспокойство...
В это время наконец изумрудным светом подмигнул светофор. Не торопясь, я тронул машину с места, снова проклиная М., а заодно и любезного полицейского.
Сказать по правде, я не так уж долго ругал однокашника. Когда стало ясно, что эта рискованная встреча ни к каким для меня последствиям не привела, я часто вспоминал те несколько мгновений, которые видел его. Ведь он был реальной частичкой того мира, которого так часто недоставало мне.
К сожалению, не смогу передать все, что чувствует человек, работающий в глубоком подполье. Тут важно знать, что со временем ты привыкаешь к постоянной опасности и уже не думаешь о ней. Тогда работа становится тем, что она фактически и есть: бывает и скучной, и неинтересной, бывает радостной, удивительно приятной.