– Мне нужно идти, – вставая, извинилась она. Элизабет чувствовала себя усталой, но спать ей не хотелось, и она едва что-либо соображала, совсем как человек, который провел на ногах всю ночь.
– Но, дорогая, ваше положение…
Элизабет устремилась к двери.
– Простите, – громко и четко сказала она. – Я пришла по ошибке.
***
В доме было темно, когда она поднялась по ступеням крыльца, но Элизабет не сняла плаща до тех пор, пока не услышала скрип боковой двери гостиной и не увидела, как из темноты выходит мать.
– Я полагала, что они продержат тебя там всю ночь, – сказала она, и хотя слова были резкими, в тоне миссис Холланд слышался надрыв.
– Нет. – Элизабет пыталась перевести дух и дать глазам привыкнуть к темноте. Хорошо оказаться внутри, хотя мороз и спал, но, поднимаясь на крыльцо, Элизабет почувствовала в воздухе влажность, предшествующую дождю. – Я не смогла там остаться.
– Что ты имеешь в виду?
Миссис Холланд вышла в фойе, неся за собой шлейф того запаха пепла, которым пропитывается любая одежда человека, долго просидевшего у камина. Теперь Элизабет могла разглядеть лицо матери, и увидела в нём ту же робкую нерешительность, какую сама переживала всего час назад. Но у Элизабет робость сменилась странным мужеством.
– Я решила оставить ребенка, – спокойно произнесла она. – Ребенка Уилла.
Миссис Холланд издала такой звук, словно её пнули в живот и вышибли весь воздух.
– Ты погубишь нас, – сказала она. Но фраза прозвучала не резко, и, повиснув в воздухе, не оставила после себя гнетущего ощущения пророчества.
Элизабет поняла, что улыбается. Она расцеловала пожилую леди в щеки и пожелала ей спокойной ночи. Затем развернулась и поднялась по лестнице в свою спальню. Она совершенно не представляла, что будет делать утром, но знала, что впервые за много дней сможет проспать всю ночь.
Последняя воля и завещание Кэри Льюиса Лонгхорна будут зачитаны сегодня в отеле «Новая Голландия», где покойный мистер Лонгхорн проживал в последние годы своей жизни. Хотя он был холост, многие дамы из высшего общества придут оплакать его, но некоторые из них, конечно, надеются, что сегодня щедрость покойного переживет его самого.
Из светской хроники Нью-Йорка в «Уорлд газетт», пятница, 2 марта 1900 года.
– Мисс Брод, что с вами случилось?
Каролина, или Лина, или кто бы она ни была сейчас, полностью лишившись высокого положения, ступила в фойе отеля «Новая Голландия», где не так давно блистала. Подол её шубы слегка волочился по натертому до блеска мозаичному полу, и хотя сегодня Каролина желала выглядеть менее разбитой, первый же повеявший на неё аромат духов и кофе, и мистер Каллена, крохотный портье, раньше часто вручавший ей ключи от номера, вызвали на глазах девушки слёзы. И даже не успев начать объяснять, она уже плакала навзрыд, как ребенок.