- Доктор Уилл-Марш, если мне не изменяет память, премьер-министр России на Евросаммите ООН, заявил, что Россия сможет принять не более двадцати миллионов украинских беженцев, упомянув, что и это количество есть критичным, а потому может быть пересмотрено в сторону снижения. Белорусские власти готовы принять не больше двух миллионов человек. Математика тут проста, население Украины до пандемии составляло сорок пять миллионов человек. Таким образом, те люди, которые не попадут под эвакуацию, будут оставлены в зоне карантина на произвол судьбы. А это даже по грубым подсчетам не менее десяти-пятнадцати миллионов человек. Что будет с ними?
- На самом деле их будет меньше. Гораздо меньше...
- Вы имеете ввиду, что до окончания эвакуации "африканцем" заразятся еще много людей? Что же тогда делать тем, что останутся в изоляции, имея невосприимчивость к вирусу? Будет ли у них надежда на то, что их оттуда заберут?
Минутная пауза.
- Надежда? - пауза. - Я не знаю... Все, что я могу сказать, это... Храни их там Господь...
23 октября 2016г. 16.30
3 года 4 месяца после эвакуации
Ненавижу я этот переходной период. Когда и осень уже не как осень, и до зимы еще путный кусок дотянуть надо. На часах только половина пятого, а на дворе уже как в мешке. Сизо, облачно, туманно. Дождь моросит слишком мелко, бесполезно как-то, только сон нагоняет. Уж, врезал бы, как умеет, чтоб ручьи вдоль тротуара в прыжок не одолеть, так нет же - тошнит, что сквозь тройное сито просеивает. Впрочем, чего это я разворчался, как метеозависимый старичина? Ничего ведь необычного. Все как всегда в этот гадкий сезон перевалившей за экватор осени. Когда еще не докучают затяжные ливни и не заботят утренние заморозки, но уже в прошлом теплые октябрськие деньки, а с ними и улицы в желто-оранжевом пожаре.
Такая погода не портит планы. Она, как говорится, так и шепчет. Прямо на ухо: идеально подходящее время, чтоб нажраться водки и приставить себе ствол к виску. Дерзай.
- Подождешь... - лениво отвечаю ей.
Я обкурил себя сигаретным дымом подобно племенному шаману, пока увлеченно складывал обратно разобранный АКСу. С сигаретами был напряг, но кислая погода вгоняла в какую-то совершенно несвойственную мне депрессию. Таки старею, наверное. Курево от этого всего спасало кое-как, дым дарил лишь кратковременное ощущение действительности. Пока никотин поступал в мозг - мне думалось. Если нет - я сваливался в пучину воспоминаний, нереализованных планов и ошибок, которые пришлось допустить ранее. Хуже этого могла бы быть разве болезнь Альцгеймера.