Центр.
Под ногами скрипят осколки стекол, по тротуару рассыпаны куски кирпичей, тут и там асфальт вздыблен островами ныне пожухлой травы, от многих почернелых зданий несет сыростью и все еще гарью. Фрагменты одежды - цветастых летних платьев, разорванные дорожные сумки, и просто сменное белье грязными кучами нагромоздились на сточных решетках. Плакаты с изображением зеленого шарика и расклеенные по всему городу памятки о способах и средствах индивидуальной защиты от вируса порядком выцвели, покрутились как старые фотографии, местами оборвались. Ряды дыр в стенах от автоматных очередей, провалы в зданиях и обгоревшие танки, в сумасшествии своем открывшие огонь по гражданским...
Все, как раньше. Все на своих местах. Немая картина безумства.
А над головой поскрипывают высушенные скелеты. Жертвы неповиновения, ярлыки стоимости сопротивления "дожьим" патрулям.
Порой ночами, когда поднявшийся ветер раскачивает эти поклеванные воронами мумии, скрип веревок слышен за многие кварталы. 'Мы здесь, мы здесь', перестукиваются морозными ночами заиндевелые кости. А сама улица в непогоду выглядит до того жутко, что соглашаешься обойти ее десятыми путями абы только не приближаться к этим мертвым маятникам. Иногда ведь кажется, что они на тебя смотрят. Оттуда, с высоты. Смотрят, как на карточного должника. Проиграл, а не висишь. Везунчик.
Даже сейчас, ясным днем, проходя под просыпающими сухую труху висельниками, как новогодние игрушки развешенными от второй школы и вплоть до самого моста, чувствуешь себя не совсем уютно. Это если мягко сказать. Знакомых много. Тех, кого бы и не подумал тут встретить.
- Привет, Костян, - тихонько говорю, проходя под пацаном, лет восемнадцати. - Как ты там?
Помню его, кинул в "договской" бэтэр коктейль, и промахнулся. Висит теперь, в тех самых шортах с пальмами и белых кедах.
- Дядь Коля, - болтается рядом труп в спортивных штанах и домашних тапках, - и вы здесь? Таки отправили сюда.
Еще один знакомый висельник.
- Андрюха? Ты, что ль? Как попал?.. О, здорово, мужики... Баштан, Вася, мы с первого класса вместе... и отвечать за все тоже будем...
- Чего там молишься? - буркнул Гремучий. - Корефаны твои тут? Скоро передашь привет.
- Ленка?.. - пропустив мимо ушей слова Гремучего, я присматриваюсь к человеческим останкам женского пола в кожаной юбке и черной майке с надписью "No trespass". На почерневшей, высохшей коже лодыжки тату в виде мотылька. - За ким чертом, Ленка? А-а, понял. Даньку взяли... - на фонаре напротив ее парень; тоже, помнится, бунтовать пробовал. - Привет, Малой...