Жизнерадостной Мейзи Хардинг, которая так охотно ублажала обитателей глостерской тюрьмы, среди каторжниц не было, хотя ее помиловали, заменив виселицу четырнадцатью годами каторги. Никто не знал, что с ней стало. Зато Бетти Мейсон попала на «Дружбу», опять беременная от глостерского тюремщика. Ее новорожденный сын умер в Кейптауне, после его смерти и предательства надзирателя Джонни Бетти тронулась рассудком, стала плаксивой и озлобленной. Именно ее выпороли за кражу мужских рубашек. Однако Лиззи Морган твердо придерживалась мнения, что их украла другая каторжница, свалившая вину на Бетти.
Отряд Ричарда жил вполне благополучно, если не считать постоянного недоедания. Лиззи поняла, что по меньшей мере половина мужчин относятся к ней, как к сестре; очаровать ей не удалось только Тэффи Эдмундса, ставшего отъявленным женоненавистником. Он не желал, чтобы Лиззи ухаживала за ним, сам стирал и штопал одежду и пробуждался к жизни только воскресными вечерами, когда отряд разводил костер возле грядок. Сидя у огня, Тэффи пел, подстраиваясь к баритону Ричарда.
У Ричарда и Лиззи появилась своя маленькая комната в пристройке к жилищу, хотя они спали порознь даже в самые холодные ночи. Порой, мучаясь бессонницей, Лиззи обдумывала, стоит ли предложить свои услуги Ричарду, но не решалась. Она слишком боялась отказа и предпочитала не испытывать его терпение. Мужчины колонии мучились от воздержания, однако в отряде Ричарда были три человека, которые не замечали его, — Джо Лонг, Тэффи Эдмунде и сам Ричард. Встречаясь с другими женщинами на берегу, где они стирали белье, Лиззи слышала, что Джо, Тэффи и Ричард — не единственные в своем роде. В лагере были и мужелюбы, а также те, кто предпочитал воздержание и избегал искать утешения в соитиях любого рода, даже в онанизме. Если Ричард и прибегал к последнему способу, то делал это незаметно и молча.
И Лиззи боялась, смертельно боялась совершить поступок, который вызвал бы у Ричарда отвращение к ней.
Отнюдь не вся жизнь колонии вращалась вокруг еды и ее недостатка, в ней случались и маленькие праздники. Хотя матери-каторжницы и жены пехотинцев получали всего две трети пайка, а их малыши — половину, выжившие дети играли, шалили и отчаянно сопротивлялись попыткам преподобного мистера Джонсона обучить их чтению, письму и арифметике. Впрочем, это удавалось только тем ребятишкам, родители которых были живы: все сироты находились под опекой священника. Семейная жизнь каторжников и пехотинцев зачастую складывалась удачно. Случались и ссоры, особенно между женщинами, устраивающими вендетты под стать уроженкам Сардинии. Не желая, чтобы ими помыкали, женщины часто огрызались, их пороли не реже, чем мужчин, — но за кражу не еды, а мужских рубашек.