Может быть. Во всяком случае, прошло уже года четыре после, как его называют, года становления личности. Я могу быть избран в сенат в созвездии Дракона. Впрочем, я никогда к этому особенно не стремился. Я не стремился также прокладывать свой путь между скальными причалами других планет. Куда ты идешь, Мышонок? Где ты был и что будешь делать, когда достигнешь цели? Сядешь и поиграешь немного? Только это должно означать нечто большее. Да. Это что-то значит для капитана. Пожелайте, чтобы я смог увидеть это в небесном свете. Пожелайте еще, чтобы я смог увидеть это — настоящее. Я почти смог, когда услышал его просьбу. Кто еще мог бы заставить мою арфу воспроизвести звезду? Большой огонь это должен быть. Слепой Дэн… Мышонок, ты разве не хочешь прожить пять пятых своей жизни с целыми руками и глазами? Зарыться в нору, спать с девушками и делать детей? Нет. Удивлюсь, если Катин счастлив со своими теориями и заметками, заметками и теориями. Что будет, если я попытаюсь играть на сиринксе точно так же, как он возится со своей книгой? Одно хорошо: у меня не было бы времени задавать эти дурацкие вопросы. Как например: что думает обо мне капитан? Он перешагнул через меня, засмеялся, подобрал Мышонка и опустил его к себе в карман. Но это должно означать нечто большее. Капитан гоняется за своей идиотской звездой. Катин нанизывает на проволоку слова, которые никто не слушает. А я, Мышонок? Цыган с сиринксом, заменяющим голосовые связки. Что до меня, так мне этого недостаточно. Капитан, куда вы меня ведете? Смелее. Будьте уверены, я пойду. Нет другого такого места, где бы мне так хотелось быть. Думаете, я пойму, кто я такой, когда мы доберемся туда? Или умирающая звезда в самом деле может дать столько света, чтобы я смог увидеть?..”
Мышонок сошел с очередного моста. Большие пальцы — в карманах брюк, глаза опущены.
Звон цепей.
Он поднял голову.
Цепи наматывались на десятифутовый барабан, теряющийся в тумане. На скале перед раздевалкой мужчины и женщины возились с гигантской машиной. Человек, управляющий лебедкой из кабины, был все еще в маске. Из тумана поднималось запутавшееся в сети животное, хлещущее своими плавниками-крыльями. Цепи грохотали.
Аэролат (или, может быть, аквалат) был двадцати метров длиной. Меньшие лебедки опускали свои крючья. Нетрайдеры, стоя по бокам животного, придерживали их.
Мышонок двинулся сквозь толпу посмотреть на пропасть и услышал, как кто-то сказал:
— Алекс ранен.
Ворот остановился, и на помосте появились пять человек.
Зверь уже затих. Волоча сети легко, словно паутину, они освободили секцию колец. Нетрайдер в центре покачнулся.