Темная кромка соснового бора смыкается с деревенскими огородами. Но Степан Минеевич только посматривает в сторону леса: годы берут свое. Сейчас главная его забота, смысл жизни — сад.
Словно опытный артист, Сыропятов начинает показ с рядовых номеров, приберегая коронный под занавес «представления».
— Вот мои яблоньки. Нет, на эту ты не смотри. Ее я посадил в первые годы садоводства, посадил просто, без затей. Она прямо в рост и пошла. Стоит, мотает вершиной, а все напрасно. Ударят морозы, и прощай твой труд. На Урале надо сажать преимущественно стелющиеся деревья, им ни бог ни черт не страшен.
Низко к земле клонятся яблони, горделиво неся на своих ветвях краснеющие плоды. В урожайные годы каждый весит 300—350 граммов.
Холодная и ветреная на Урале зима. Фруктовые деревья, в большинстве своем южане, трудно привыкают к суровым условиям. На помощь им приходит человек. Сыропятов привил к сибирской яблоне кизил. Сочетание получилось удачным, кизил передал «молочной» сестре неприхотливость, закаленность к житейским невзгодам. Немало в саду и других гибридов.
Садовод, если у него умелые руки, может при желании стать и своеобразным скульптором. Степан Минеевич соорудил «кресло» из трех яблонь и на правах хозяина приглашает гостя посидеть в нем. Могу засвидетельствовать, что сидеть и удобно и приятно. От солнечных лучей надежно укрывает пышный зеленый тент, перед глазами же дразняще раскачиваются начинающие краснеть плоды.
Отливают золотом на солнце гроздья облепихи. День и ночь около нее трещат вертушки, отгоняя птиц. Полюбились воробьям мясистые, чуть горьковатые плоды сибирячки. Облепиха сторонница крепкой семьи, одиночество ей противопоказано. Она плодоносит только в том случае, если около куста с женскими цветками растет представитель сильного пола. Плоды плотно, ягодка к ягодке, прилепились к ветке. Точное все же название — облепиха!
Садоводческое кредо Сыропятов обозначил так: «Запало мне в голову, что надо вырастить то, чего нет на Урале, заставить вырасти». Сажал земляной орех, потом увлекся арбузами. Своего добился, хотя арбузы заметно уступали астраханским собратьям. Увлечение это вскоре забросил.
— Занятно, да больно работисто, — Сыропятов любит емкое, сразу все объясняющее слово. — Проще в магазин сходить.
В центре сада двойной частокол, шатер, как громко именует это сооружение Степан Минеевич. Вход в него преграждает дверь с двумя висячими замками. Сыропятов громыхает засовами, неспешно заходит, останавливается возле грядки и испытующе смотрит на меня. Когда сильно ждешь чуда, оно непременно является. Садовод бережно снимает полиэтиленовую пленку. На низких кустах полыхают красные ягоды-бусинки. Женьшень! Корень жизни!