Поверить в это было очень трудно — какой-то фантастический, несбыточный сон! На гребне высоты вдруг появилась цепочка пеших и протянулась длинной верстой: потом показались конные, затем проползли небольшие горные пушчонки. Сначала Иван Шелонин подумал, что это опять турки, но ротный Бородин радостно сообщил, что на вершину взобрались не турки, а русские и что ведет их сам Михаил Дмитриевич Скобелев. В «белого генерала» успели поверить все и потому обрадовались вдвойне.
Неужели их уже скоро освободят из этого добровольного плена? Вот попали, рассуждал сам с собой Шелонин, ни взад, ни вперед. Вперед — не те силы, чтобы сбить сулеймановские орды, а назад идти заказано, назад, в Габрово, можно прибыть разве что мертвому, чтобы не краснеть перед живыми.
А цепочки шли и шли. Интересно, в какой группе конных находится генерал? Может, вон в той, что остановилась на самой высокой точке? До вершины далеко, но Шелонин отчетливо видит, когда люди повернуты к нему лицом, а когда спиной. Небось и они видят сейчас эти ложементы, может, про себя говорят: пусть потерпят малую малость, скоро мы их вызволим!
Пора, давно пора… Сколько полегло здесь людей, защищая Шипку и гору Святого Николая! Тут каждый камень облит русской кровью, каждый аршин подержал на себе мертвые и израненные тела. Совсем недавно Иван перетаскивал убитых из мертвой зоны. Был среди них и Егор Неболюбов. Не отыскал его ШеЛонин: разве распознаешь погибшего в августе? Еще жалче Ивану Панаса Половинку: ни за что погиб человек! В бою умирать положено, а тут доконал мороз. И не одного Панага, не десять или двадцать, а тысячи и тысячи людей — не изнеженных, не избалованных теплом юга, а закаленных суровой природой севера. Приятель Бородина, командир роты из девяноста пятого Красноярского полка Костров, когда-то рассказывал, что у них больше половины солдат и унтер-офицеров — жители северных мест Псковской губернии. К этим местам относится и его Порховский уезд. Может, земляки были, может, кто-то до армии там жил — в Демянке или Корнилове, Подоклинье или Заклинье, Гнилицах или Лентеве? Наверняка были из этих мест! И замерзали тут, рядом с ним… А может, и хорошо, что не повидал он своих земляков? Какой толк, если нельзя им помочь? Вон про Панаса Половинку он знал, что тот рядом, а спасти его не мог. Погиб и ротный. Подпоручик Бородин плакал как дитя, когда узнал о гибели друга. В тот вечер Бородин проклинал всех, от главнокомандующего до воров-интендантов. Иван Даже прикрыл плотнее дверцу землянки, чтобы никто не услышал слова ротного: за такое могут сослать и в Сибирь, не посмотрят, что он офицер и дворянин.