Прожили мы дней десять в пожарке, сначала одни в комнате, а потом на второй половине поселилась женщина с двумя девочками — тоже семья офицера. Только мы с ними познакомились и мама принялась утешать все время тихонько плакавшую женщину (а с ней и девочки хныкали) — папа объявил, что завтра сдача объекта и мы сразу уедем в Воздвиженку. Наверное, Остап Бендер в Старгороде не мечтал так о Рио-де-Жанейро, как мы в Манзовке мечтали о прекрасной Воздвиженке. И вот назавтра ближе к вечеру у пожарки остановился знакомый «виллис» и солдат-переводчик бережно вывел из него едва стоящего на ногах папу. Кое-как они взгромоздились на крыльцо и добрели до железной койки. Папа как был в фуражке и сапогах — так и рухнул на койку и тут же захрапел. Мама стала его расталкивать и спрашивать: объект-то сдали или нет?
Папа только что-то пробормотал, а солдат говорит: «Понятное дело, с оценкой отлично сдали — а то чего бы товарищ капитан с товарищами майорами стали отмечать?» Тогда мама сняла с папы фуражку, а сапоги помог солдат стащить. Часа через три папа проснулся, увидел мамино лицо, потом на меня посмотрел — и очень расстроился. Стал шепотом что-то объяснять, но мама перебила его: «В Воздвиженку завтра едем?» — «Едем, едем!» — обрадованно закивал папа. И наутро мы уехали в Воздвиженку обетованную.
Добирались до нее часа четыре по грунтовой дороге. Переводчик остался в своей части в Манзовке, да и необходимость в нем отпала: после отмечания сдачи объекта у папы прорезался голос, правда хриплый.
Тут надо бы сказать пару слов о «виллисе». Это был такой открытый вездеход типа «лендровера». Их поставляли американцы по ленд-лизу, а когда война с японцами закончилась, штук двадцать «виллисов» и «доджей» так и остались в Воздвиженке нераспакованными в огромных деревянных ящиках. Они хранились под брезентом и охранялись специальным часовым. Время от времени доставали новенькую машину из ящика, рисовали на ней те же номера, что были на старой и разбитой — и газу! Это считалось большим секретом, потому что нераспакованные машины нигде не состояли на учете, но высшее начальство в штабе армии и в штабе дальней авиации в Москве только делало вид, что не знает. Иногда оттуда привозили на самолете старый раздолбанный вездеход какого-нибудь генерала и меняли на новый из ящика. Перед отправкой по назначению комдив лично просил папу как бывшего офицера-автомобилиста обкатать машину. Командиру дивизионного автобата он почему-то этого не доверял. Папа брал новенький «виллис» или «додж» на пару дней и катал нас с мамой на реку Суйфун или еще куда-нибудь по окрестностям.