— Если я правильно понял, вы, милорд, утверждаете, будто убийство произошло оттого, что люди недостаточно внимательно читают вашу книгу? — невинным тоном осведомился я.
Кастельно бросил на меня предостерегающий взгляд.
— Я утверждаю, Бруно… — Мое имя аж на зубах у него заскрипело. — …Утверждаю, что все эти события взаимосвязаны. Правительница, которая отвратила свой лик от установленной и Богом помазанной Церкви и присвоила себе всю полноту духовной власти, но при этом боится выйти за порог, не сверившись с расположением звезд; все эти пророчества о последних временах, о скором пришествии Антихриста; слухи о грядущей войне — должный порядок вещей опрокинут, и безумцы осмелели настолько, что режут невинных во имя дьявола. Готов об заклад биться, то была не последняя жертва!
Заслышав последние его слова, Дуглас вскинул голову: наконец что-то показалось ему занимательнее обглоданного цыплячьего остова.
— Но если слухи верны, — возразил я, с осторожностью выбирая слова, — все выглядит скорее так, будто убийца действовал от имени католической церкви.
— Отвергшие авторитет Святой Матери Церкви первыми поспешают очернить ее! — парировал Говард так проворно, будто мы с ним на шпагах сражались, и усмешка искривила его тонкие губы. — Полагаю, вам это хорошо известно, мастер Бруно!
— Тогда уж «доктор Бруно», — проворчал я.
Обычно я не обращаю внимания на такие оговорки, однако Уолсингем мне поведал, что при всех своих наследственных титулах Генри Говард может похвастаться лишь степенью магистра, или мастера, а мы, университетские люди, придаем таким мелочам значение. Судя по выражению лица моего оппонента, очко за мной.
— Alors[3]… — Кастельно тревожно улыбнулся и, покачивая в руках бутылку вина, будто надеясь таким образом нас отвлечь, проверил наши бокалы, высматривая, кто готов выпить еще.
Дуглас, которому из всех нас это менее всего на пользу, торопливо подвинул вперед свой бокал, и бутылка поплыла из рук в руки вдоль стола в его направлении. Но тут мы все подскочили, точно вспугнутые кролики, оттого что щелкнула дверь, — все-таки тайные собрания начали сказываться на наших нервах.
И все разом вздохнули с облегчением, разглядев вновь прибывших. Несмотря на поздний час, их тут ждали, по крайней мере, наш хозяин ждал. Парочку можно было принять за супругов, так близко они прислонились друг к другу, с таким заговорщическим видом вступили в комнату, но едва молодая женщина отбросила капюшон своего плаща, как тут же бросилась к Кастельно, протягивая навстречу ему руки, и он, вскочив, с распростертыми объятиями встретил свою юную супругу, а глаза его сделались похожи на глаза спаниеля. Сейчас, когда женщина вышла на свет, стало видно, что это не столь юная девица, как могло показаться с первого взгляда: фигура девичья, но лицо выдавало, что ей уже перевалило за тридцать. Но пусть и так, все равно она почти на тридцать лет моложе мужа, то-то у него разгорелись глаза. Нежной ручкой она коснулась плеча супруга, огладила его и быстрым взглядом окинула собравшихся за столом. Мари де Кастельно невелика ростом и изящна — куколка, да и только, к таким женщинам мужчины сами собой бросаются на помощь, хотя движется она легкой поступью танцовщицы и явно уверена в каждом своем движении. Каштановые волосы собраны на затылке и удерживаются гребнем из черепахового панциря; сбрасывая плащ и оглядывая гостей, она легким жестом убрала два-три локона, которые выбились из прически и, дразня, ласкали ее личико в форме сердечка.