Атраван опустил голову, задумался. Потом сказал:
— Мы хотели сегодня же выехать обратно. Мы останемся. Ты расскажешь нам все по порядку.
На этот раз он смотрел на Барлааса.
Они уехали утром, так и не сомкнув глаз.
— Духи зла овладели царем Мидии, — сказал атраван Барлаасу на прощание. — Мы поможем Ахеменидам прийти на место Астиага, изъеденного пороком.
Тут только возликовал Барлаас: маги пошли дорогой добра. Он не знал, как повернут потом они его мысли. Это открылось ему только теперь. Тогда же Гисташп на радостях позволил учителю не падать ниц перед ним, как все подданные.
— Как хорошо, что ты нашелся! — воскликнул Гисташп, расплескивая из широкой чаши на ковер виноградное золотистое вино.
Барлаас только усмехнулся в ответ, глядя в свою чашу — как дрожит, посверкивает тяжелая жидкость. Что-то не нравилось ему в голосе правителя, неискренним он был.
— А мы тебя искали после той битвы, — снова заговорил Гисташп. — Думали, погиб.
— Давно это было.
— Давно, — подхватил Гисташп. — Сколько всего случилось за эти годы. Но я всегда помнил о тебе. Как же ты в Египет попал?
— Меня взяли в плен массагеты, потом продали… Я ведь был еще молод и крепок, мог работать, — тихо сказал Барлаас, не отрывая взгляда от вина, колеблющегося в чаше все сильней; рука устала держать на весу, но он не изменил положения.
— Да ты и сейчас хоть куда, — польстил Гисташп. — И лет-то тебе не так уж много.
— Там, где я был, каждые пять лет стоят двенадцати.
— Теперь чего считать, теперь все позади. Давай выпьем.
Гисташп пил жадно, большими глотками, пока не выпил все до дна. Слезы выступили у него на глазах, он вытер их ладонью, потом провел по усам и бороде. Барлаас еще не оторвался от своей чаши, медленно пил, и кави изучающе смотрел на него, узнавая и не узнавая. И верно, состарился учитель за эти годы, сдал…
— Мы все помнили тебя, — сказал он, когда Барлаас потянулся за прошлогодним морщинистым яблоком: зубы учителя были еще хорошие, яблоко хрустнуло смачно. — Я велел писцу золотом записать все, что ты говорил, все твои песни. Потомки будут знать слово в слово. Долго будет память о тебе жить — и дело твое жить будет.
— Слово в слово, — глухо повторил Барлаас. — Ты обо мне как об умершем говоришь.
Гисташп что-то возражал, но Барлаас не слышал его.
Он вспомнил остановку в Уруке.
Когда устроились на ночлег, старший из сопровождавших Барлааса воинов, высокий, сутулый, тощий, носатый, помявшись, предложил:
— Тут есть место, где познают рабынь. В храме Эанна. Не сходить ли нам? В честь богини любви Иштар… Это недорого.