Меня от крови мутило, вот что. Кровь лилась почему-то не наружу, а внутрь, по носоглотке, и это теплое липкое ощущение вызывало тошноту. Сплевывать ее я не успевал.
А потом, когда Тайт дотянулся еще раз, было уже и незачем, потому что я уже не понимал, откуда она льется, и вся голова представлялась мне этаким кровяным пузырем.
Дышалось сложно. Я водил Тайтэнда по кругу, но обзор моего зрения уже сократился настолько, что круг пришлось сузить, и он это заметил.
Заметил, но поздно — я вовлек его в кружение, несколько минут задавал ему темп и скорость, а на этой плоской площадке-блюдечке ему и деваться-то некуда, и он пробил меня всюду — отработал мне голову, торс, почки, руки, но не ноги.
Я упорно подсовывал ему все свои слабые места — не жалко. Жалко будет попасть на штрафную.
Но пока у меня целы ноги… я дойду до конца.
Падая, я руками вцепился в плотную влажную почву и подбил Тайта под колено, со всей силой, которая помогала мне обставлять технику. Расслышал хруст и поднялся раньше, чем поднялся он, — только я на обе, а он на одну.
Ледяная злость вскипела, никакой боли я больше не чувствовал. Я сделал Тайта эпицентром моего взрыва и не давал ему возможности повернуться туда, куда я направлялся.
Я ловил его до того, как он успевал принять решение. Мне даже не приходилось бить его — он сам попадал на линию моего маршрута, попадал мне под ноги, как замшелое бревно или сухая ветка, как пучок травы или овражек.
Следы от моих ботинок оставляли на бревнах длинные свежие царапины, а сухие ветки разлетались в пыль.
Для меня это была не драка, а проход маршрута длиной в один метр, с единственным живым препятствием в центре, и под конец я так осатанел, что когда натолкнулся спиной на Квоттербека и попал в его захват, то умудрился вырваться и кинуться и на него.
Квоттербек снова развернул меня и терпеливо забрал в захват, и тогда я повис на его руках, сжимая зубы от злости и сохраняя ее накал. С меня капала кровь вперемешку с потом, майка влипла в разгоряченную кожу, и сознание плавало туда-сюда, как поезд по тоннелю, то возвращаясь на остановку «Ясное», то снова уходя в тартарары, но ноги держали меня крепко.
В одно из просветлений я разглядел рядом с собой Лайнмена и снова принялся вырываться, потому что помнил — мне светит следующий бой и лучше начать прямо сейчас, пока я не лег тут и не умер.
Квоттербек держал меня крепко, так, что хрустело в плечах. Я кидался на Лайнмена и ломал себе руки. И сломал бы, потому что отпускать меня Квоттербек не собирался, но он придумал другой выход. Наклонился и сказал: