Тайт почесал обожженную спину, но ничего не сказал.
— Все — по очереди, равное количество часов. Кроме Раннинга.
— Кроме меня? — удивился я. — А…
И снова заткнулся, потому что вспомнил, что после Квоттербека я самый ценный член команды.
— Это не против правил? — осторожно спросил Лайнмен.
Перед тем как что-то сказать, он долго и трудно дышал, потом делал решающий вдох и только потом начинал говорить.
Если бы я не знал, что Игрок проходит медицинское освидетельствование, то решил бы, что он болен.
— Это допускается правилами как разновидность командной тактики, — ответил Квоттербек. — Укладывайтесь. У нас еще час.
Мне укладывать было особо нечего: просто личные вещи, и еще Тайтэнд нагрузил меня посудой и спальниками. Сам он чего только в рюкзак не напихал, а Лайн долго и старательно размещал части своего обмундирования различной степени бронированности. Тяжелый пуленепробиваемый жилет он надел под куртку и стал в два раза больше.
Что занимало рюкзак Квоттербека, я тогда так и не увидел, но оказалось, что он успел еще и упаковать Солнце — сине-желтое, горячее, огромное. Солнцу тоже полагалось что-то вроде рюкзака — с дополнительными головными ремнями сумка, из-за которой приходилось основной груз перекидывать на грудь, и несущий начинал смахивать на горбатого полоумного кенгуру. Спину от жара защищали наши самодельные панцири из термоструктуры. Они потом здорово нас спасли. Ума не приложу, как прежние команды таскали его без защиты — Солнце нагревалось с каждой милей, и под конец дошло до того, что защита оплавилась. Хотите — верьте, хотите — нет.
Мое дело — не убеждать вас и не приукрашивать тяготы того Матча, а рассказывать как есть.
А правда, что бывали случаи, когда Игроки заживо сгорали под Солнцем? Кого из вас наказывали за погибших Игроков? А главное, как вас наказывать, таких слабых и никчемных? Что бы вы со мной ни сделали, я все равно останусь в тысячу раз вас выносливее, потому что рожден по правилу Аттама.
А еще вы никогда не шли затылок в затылок за своим Квоттербеком, держа за плечами Солнце.
Я шел за Квоттербеком, держа за плечами Солнце. Все уже успели ощутить его вес, а я взялся впервые, поэтому брел, как хрустальный, боясь дышать. Оно приятно грело мне спину, приятно оттягивало ремни и давало хорошую нагрузку на ноги — то, что нужно Раннингу. Сначала я подумывал о том, чтобы заявить Квоттербеку, что хочу нести его наравне со всеми, но к концу второго часа понял, что не все так просто. Спереди болтался рюкзак со всяким барахлом, сначала я не замечал его, а потом оказалось, что он сбивает мой центр тяжести, и идти приходится враскачку, и от этого ноют бока. Ноют — это поначалу, потом мне стало казаться, что в них всажено по ножу.