Служителю можно было задать любой вопрос, пожаловаться на боль или дискомфорт и сразу же получить свою долю внимания. Они были акушерами, воспитателями и союзниками, угрозой — никогда.
А Квоттербек говорит, что прежде они убивали нас без причины. Как же так? Как же так, ведь мы — их создания, рожденные по правилам Аттама, а как возможно уничтожить то, что создал?
Как им позволил Аттам, как не распылила их Эба?..
— Такого не может быть. — В конце концов я защитился недоверием.
Квоттербек, хоть и казался спящим, расслышал мой шепот и поднял голову.
Я помню. Подождите, дайте мне лишнюю минуту на то, чтобы снова увидеть это до последней детали…
Он поднял голову. Его лицо — по правилам и образу Аттама, только в глазах было намешано всякого, что он не успел спрятать. Ему было меня жаль, я видел, но на самом деле жаль ему было не меня, а всех нас. Ему не хотелось больше молчать, он даже губы разомкнул, чтобы ответить, но потом передумал и снова опустил голову.
В ту ночь я не заснул. Отсутствие Тайтэнда тяготило меня так же, как сейчас — отсутствие ног. Команда понесла потерю, наш общий организм перекосило, и он еще не нашел того баланса, в котором должен был пребывать.
К утру это чувство потери стало невыносимым, и я положил себе свергнуть господство предавшего нас Квоттербека и начал с того, что перестал задавать ему вопросы.
Я хотел свергнуть своего бога.
Кстати, кто-нибудь из Служителей разбирался в вопросе религии Игроков? Помнится мне, перед заморозкой кто-то из вас сильно удивлялся моему мировоззрению, а я, какой-то чушью обколотый, выложил ему все и сразу… Не занимались? Вам не интересно. Понимаю. Да и зачем вам разбираться, все и так ясно. На каждой колбе снаружи и изнутри стоит знак «Ат-Там». С момента зарождения сознания эти буквы всегда перед нашими глазами, и они же наше клеймо. Я так давно здесь болтаюсь, что уже в курсе — это просто завод-производитель наших колб и другого оборудования, товарный его знак. Но что поделать — в моем сознании до сих пор живет образ всесильного бога, по правилу которого я был создан и по образу которого был создан Квоттербек — сильный, черноглазый, с особым, внимательным и почти неподвижным взглядом.
Утром прекратилась мерзкая морось, кусты распрямили ветки, выпрямилась примятая трава. Ночью все казалось серым, но под солнцем высветилось серебром. Небо, в которое вертолет утащил Тайта, было цвета алюминиевой ложки. Я мельком подумал — его, наверное, уже нет в живых.
Раздумывать дальше мне не дал Квоттербек. Он запряг нас с Лайном проверять оборудование, оружие, пересчитывать припасы, и мы битых два часа рылись по рюкзакам и сумкам и раскладывали так и сяк различные приборы и банки.