— Прародитель всех реактивов, — ответил Квоттербек. — Сейчас этим кормят буровые установки. «Игле» с трудом, но сойдет.
Лайн поверил. Сбросил на мелкий песок Солнце и распаковал «Иглу». Вскрыл ее брюхо, обнажив длинный мышечный мешок желудка, и, зачерпнув черной дряни, влил ее внутрь. «Игла» чавкнула, закрывая желудок, тихонько зажужжала и через несколько минут зажгла легкий зеленый огонек, показывая, что принялась за переработку пищи в заряд.
Пока она трапезничала, Квоттербек крутил карту так и сяк, то приближая ее, то отдаляя. По всему выходило, что мы находимся прямо напротив города, но никакого города не было в помине — песчаные барханы и неподалеку разбитая взлетно-посадочная полоса, в трещинах покрытия которой росли какие-то сухие веники.
Я пошел туда, нарочно не спрашивая разрешения и не прося прикрытия. Мне казалось, что на открытом, хорошо просматриваемом пространстве нет никакой угрозы и это самое лучшее место, чтобы выразить своеволие.
— Раннинг, — в наушник осадил меня Квоттербек.
Я промолчал и не обернулся. Под ботинками хрустел разбитый бетон и стекло. Откуда-то взялся сухой жадный ветер. Веники зашуршали, предупреждая.
— Раннинг, назад.
Голос Квоттербека перекрыли помехи, и тогда мне пришло в голову, что линия-то четвертая и ожидать от нее можно чего угодно.
Мысль была светлая, но запоздалая.
Когда я обернулся, побережья уже не было.
Передо мной вместо старой полосы расползалось вширь приземистое здание с заклеенными газетой окнами и одной-единственной дверью. По всей длине здания тянулись красные буквы: «К-Р-Е-М-А-Н-Ь».
Буква «Е» покосилась и висела набок. Ветер сбивал вниз чешуйки высохшей старой краски.
— Квоттербек, я Раннинг, — торопливо сказал я. — Квоттербек…
Наушник опустел, в нем не было ни голосов, ни помех.
Я снова развернулся и пошел назад, надеясь выйти из заколдованной зоны, но через несколько метров наткнулся на кромку берега — океан черной вонючей жижи подступил мне под ноги. Кроме него и здания, здесь не было ничего и никого.
Пришлось обратиться к шлему. На экране шилдкавера я запросил свои координаты, и шлем без колебаний определил меня как гостя того самого города, который разыскивал Квоттербек.
Получалось, что я стою в сотне шагов от своих, но на деле я торчал на пустынном берегу, и те самые сто шагов завели бы меня в глубину черного моря.
Ситуация становилась напряженной. Я включил маячок и заходил взад-вперед, надеясь поймать ответный сигнал или засветить свой. Тщетно. Связь молчала, маяк работал вхолостую.
— Молодой человек!
Я обернулся. По песку, оскальзываясь, ко мне бежал толстяк с большой потертой папкой под мышкой. В другой руке у него был раскрытый выцветший зонтик.