Имена любви (Цветков) - страница 22

ответ или-или судьба обыкновенна
здесь кто папу зашиб кому дала чья мама
вопрос не острый не австрия чай не вена
взыграет на солнце льдинкой прозвенит фикса
о берега стакана и в путь ко второму
а какие и гибнут то не в пасти сфинкса
с константой больцмана на устах в дар харону

Разговор с воображаемым другом который оказывается умер

Я

друг сергей или василий
как работа как семья
ты зачем внезапно синий
весь лиловый из себя
завела невзгода в угол
горе грянуло бедой
видно поздно я надумал
побеседовать с тобой
а спросить хотел всего-то
сердце совестью грызя
как семья и как работа
но теперь уже нельзя
ты обиделся наверно
нынче скромно словно мышь
или спящая царевна
в крематории лежишь
как же стал ты мертвым местом
был же голос и лицо
объясни хотя бы жестом
ты ли это или кто

ОН

очень слышать это мило
со слезами и слюной
раньше чаще надо было
разговаривать со мной
умирать светло и сухо
что вам поп ни говори
лишний визг не лезет в ухо
кашель кончился внутри
раньше жизнь была хреновой
больше зубы не болят
погорю теперь сверхновой
в трех минутах от плеяд
если снова спросит кто-то
из желающих внизу
как семья и как работа
я пошлю его в пизду
я и умер-то нарочно
выйти в звездные поля
но убей не знаю точно
это я или не я

«располагает возраст мой к умеренности…»

располагает возраст мой к умеренности
и трезвости но твердой нет уверенности
поскольку срок тяну не по бумажке я
реален риск пуститься во все тяжкие
тогда для тех кто вслед растет и учится
изящного примера не получится
для малых сих кто с выдержками слабыми
прельщаться склонны коньяком и бабами
и мелкими окрылены победами
рискуют возомнить себя поэтами
затмения считать упрямо проблесками
стать мэтрами и даже где-то нобелевскими
лауреатами подобно бродскому
за что спасибо моему уродскому
характеру с ненужными поблажками
себе и беготне за всеми тяжкими
ведь это жуть в какое положение
ввергает нас порой воображение

«кто камни тяжелил и руку правил богу…»

кто камни тяжелил и руку правил богу
чтобы родней всегда и так звеня земля
кто зодчий всех зверей и сочинил погоду
увы что был не я
когда в безоблачной но за полночь гилее
так млечно теплится узор подложных тел
стоять и видеть сон что есть одна милее
какую ты хотел
на свете бога нет но к куполу крутому
прильни где невелик зодиакальный круг
в танцующий бинокль мы говорим плутону
прощай холодный друг
кто щерился без глаз от пристани кромешной
кто опускал во мрак беззвучное весло
теперь в последний раз мерцает под одеждой
нагое естество
простые проводы стакан и осетрина
кость компаса дрожит берцовая в окно
за тот предел где лжешь ни ты ни прозерпина
не властвуют давно